91 
И конечно же, зрители сразу заметили произошедшие с программой перемены — количество звонков в студию уменьшилось раз в десять, а те, которые раньше становились находками и темой для самых забойных сюжетов, исчезли совсем.
Не могли не отреагировать на эти изменения в худшую сторону и рекламодатели — с каждым новым эфиром поступления от рекламных роликов падали, и, соответственно, существенно уменьшались доходы сотрудников редакции.
Если в лучшие времена доход Ларисы составлял триста пятьдесят, а то и четыреста долларов, то теперь с трудом наскребалось сто пятьдесят.
А тут еще задание, которое дал ей неделю назад Дубов. Оно не просто не нравилось девушке — оно бесило ее.
Ну почему она должна, как какая-нибудь бухгалтерская крыса, сверять какие-то данные какой-то фирмы с расчетами налоговой инспекции и Таможенного комитета? Почему она должна копаться и разбираться в каких-то модификациях «Вольво», в литраже их двигателей?..
А еще ей было уже двадцать восемь.
У ее однокурсниц и одноклассниц бегало и держалось за юбку стабильно по одному, а то и по двое детишек, а треть из ее подруг уже собирали по утрам своих отпрысков в школу.
У ее одноклассниц и однокурсниц были любимые и любящие мужья. У них были семьи. Они пережили романтику первых встреч, чарующих слов, волшебных цветов, отпраздновали веселые свадьбы, познали счастье рождения детей. У них, получалось, было все.
И ничего этого не было у нее…
* * *
Недалеко от Дворца спорта рядом с ней у края тротуара вдруг резко затормозила машина — красивая, как успела заметить Лариса. В марках машин она все равно не разбиралась, умея выделять из потока автомобилей лишь «мерседесы», а это вроде был не «Мерседес».
Она не узнала уже сотни раз лично ею проклятую «Вольво» — именно этот автомобиль роскошной восемьсот пятидесятой модели и подъехал к ней.
Окна машины были тонированы, и разглядеть, кто сидел в салоне, с улицы было совершенно невозможно.
Одновременно, как по сигналу, открылись передняя и задняя дверцы, и на тротуар ступили двое парней — представительного вида, одетых в изысканные дорогие костюмы, белые рубашки и красивые шелковые галстуки.
«Наверное, им там, в салоне, тепло, раз без плащей!» — с завистью подумала Лариса.
— Девушка, — обратился вдруг к ней тот, который был помоложе, посимпатичнее и поинтеллигентнее своего короткостриженного товарища, и Лариса невольно сделала шаг к ним навстречу, ближе к краю дороги, и остановилась, — вы не подскажете нам, как проехать к выставочному комплексу? Нам сказали — на проспекте Машерова, а где именно?
— Нет ничего проще, — приветливо улыбнулась Лариса и подошла еще ближе, чтобы можно было подробнее им все объяснить. — Вы в правильном направлении едете. Вот сейчас, за Дворцом спорта, будет обелиск, а затем…
— А может, проедете с нами, покажете? — с улыбкой перебил ее тот, что был помоложе.
— Я и так вам все объясню, — испугавшись чего-то, Лариса попятилась назад, подальше от края дороги, — вам очень просто будет найти этот центр…
— А мы бы все-таки хотели, чтобы вы поехали с нами, девушка, показали все непосредственно. А то ведь без вас мы и заблудиться можем — в родном-то городе, — все так же противно-вежливо улыбаясь, продолжал молодой.
В этот момент, заметив; что она пятится от них, стриженый вдруг одним прыжком подскочил к ней и, резко схватив ее за руку, буквально швырнул к открытым задним дверям автомобиля, толкая в спину:
— Лезь в машину, сука! А то уговаривать ее надо три часа, видишь ли!
Девушка беспомощно оглянулась — никто из прохожих даже не думал вмешиваться в происходящее.
Она хотела закричать, позвать на помощь, но вместо крика из горла ее вырвался лишь слабый шепот:
— Помогите!
— Лезь! — она получила от стриженого сильный удар по почкам, и резкая боль пронзила ее. Ноги подкосились, руки, упирающиеся в проем двери автомобиля, ослабли, и стриженый, пригнув ее голову, втолкнул девушку на заднее сиденье, тут же вскочив следом и захлопнув за собой дверь.
Включив левый поворот, машина резко рванула с места, набирая скорость.
— Куда вы меня везете? — дрожащим от ужаса голосом спросила их Лариса.
— Кто много знает, тот мало живет! — противно осклабился ее стриженый сосед. — Сиди тихо, сучка, и помалкивай, пока тебя не спросят.
— Что я вам сделала? Может, вы меня с кем-то перепутали? Отпустите меня!
91 
