82 
С тыльной стороны обнаружилась еще одна дверь, прикрытая на простую задвижку. Тут не надо быть Вороной, чтобы попасть внутрь. Хотя всякий дешево доставшийся успех наводит на подозрения. Сейчас открытая дверь тоже показалась любезным приглашением в западню.
И все-таки он вошел без колебаний. Помещение без окон, залитое тусклым голубоватым светом. Стены и пол покрыты одинаковой плиткой, кое-где она отвалилась, обнажив квадраты закаменевшего цементного раствора. Узкие ложа на высоких ножках, обнаженные тела. У этого оскален рот, видны гнилые зубы. На правом плече и на груди татуировки. Продольный разрез – след вскрытия. У соседа расплющена от удара половина лица. Волосы покрывают все тело – нет их только на лбу, на пятках и на внутренней стороне ладоней. Еще одна рана на груди, ее проткнули чем-то острым, но гораздо более весомым, чем нож или заточка.
Рублев отодрал взгляд от ближних ко входу трупов, как вытаскивают ноги из болота, утягивающего вниз. Бегло осмотрел остальных – всего семь мужчин и одна женщина. Из мужиков только двое славянского типа, но это бомжи, покрытые струпьями, с умиротворенным выражением людей, чьи мытарства наконец закончились.
В следующем, наполовину пустом помещении тоже трудно было принять кого-то за десантника. Грудь впалая, дряблый живот, тонкие, как плети, руки.
Закончив осмотр, Комбат зашел в комнату к дежурному, тронул за плечо. Лишь бы не заорал спросонья, еще подумает, что ожил кто-то из честной компании.
– Сейчас, – пробормотал санитар по-азербайджански, решив, что явился сменщик.
– Я тут за справкой. Ты до скольки дежуришь?
Санитар с трудом разлепил глаза и молча уставился на незнакомца, облизывая пересохшие за ночь губы.
– Вопрос понятен?
– Бир дягигэ (Одну минуту).
Человек в белом халате встал, ополоснул лицо из умывальника и бросил взгляд на будильник.
– До семи.
Он выглядел безумно уставшим. Комбат хорошо знал, что такое сон в сидячем положении, да еще в духоте – просыпаешься как с похмелья.
– Трое ребят с Насосной лежали здесь? Глаза санитара быстро приняли осмысленное выражение.
– Лежали. Совсем мало.
– Точно знаешь? Тебе разве докладывают, кто откуда поступает?
– Брат, там сразу было видно. Не наш обычный контингент.
Он стал со знанием дела описывать анатомические подробности: различные группы мышц и кожу – чистую, без татуировок и лишая. Отключившись на время, Рублев не прерывал его, думая о своем.
– Куда их забрали?
– Точно не знаю, брат. Не моя смена была, а тот человек будет сегодня в пять. У него спрашивай.
Человек в мятом белом халате еще раз склонился к умывальнику. Было видно, что он не хотел долго оставаться лицом к лицу с гостем.
– Долго ты там плескаться собираешься? Присядь. У нас с тобой еще есть чуток времени.
– Сейчас. Мне еще запись в журнале надо сделать. Вечно забываю.
Простые действия помогали ему скрыть нервозность.
– Садись и слушай, что я скажу. Ты человек маленький, я к тебе не в претензии. Что приказали – то и делаешь. Как только я уйду, снимешь трубку и, начиная с пяти, меня будут ждать здесь добрые друзья.
– Брат…
Санитар открыл было рот, но Комбат жестом показал, что еще не закончил.
– Я тебя ни в чем не обвиняю. Все уладим по-хорошему. Скоро явится твоя смена, и мы отправимся в дорогу. Место ты знаешь.
– Почему я? Я здесь один, что ли? Санитар даже всхлипнул от отчаяния, проклиная судьбу за то, что визит незнакомца пришелся на его дежурство.
– Ничего, я дам тебе возможность всем угодить. Наведешь тех товарищей на верный след – мне давно пора с ними встретиться.
– Опять несчастье на мою голову, – причитал санитар. – За что? Никому в жизни плохого не делал.
– С работой тебе не повезло. Таможня, морг – есть такие должности, которые теплыми только кажутся.
– Сравнил с таможней. Там люди деньги гребут, а здесь что? Я скоро к трупам так привыкну, что живых пугаться начну. Нашлась бы другая работа, я бы лишнего часа здесь не сидел.
– Ближе к делу. Сменщиков жди на улице. В помещение больше не возвращайся – я должен быть уверен, что ты не позвонишь и не шепнешь никому на ухо.
– Брат, если ты мне не веришь, лучше сразу прикончи, – санитар все еще не терял надежды разжалобить Рублева.
– Я буду слышать каждое слово и видеть каждое шевеление. Все! Быстро сдаешь дела и идешь бодрым шагом по улице.
82 
