116 
– Чифирь, – уточнил старик, который, похоже, видел Петровича насквозь.
– Это что-то меняет? – не споря, спросил Петрович.
– Да ни в жизнь, – ответил старик. – Пей ты хоть стрихнин, мне-то какое дело?
Он тяжело поднялся и, шаркая подошвами, направился к двери, которая вела в дом. У самой двери он остановился и еще раз через плечо посмотрел на сервиз.
– Лупу возьму, – бросил он Петровичу, – и еще кой-чего… Ты посиди пока.
Петрович кивнул и, как только дверь за Яхонтовым закрылась, снова вынул мобильник.
– Будьте на стреме, – вполголоса сказал он охранникам. – Старик шустрый. Следите за верандой.
Говоря, Петрович не сидел на месте. Старик действительно был очень шустрый и слишком хорошо ориентировался в ситуации. Кто его знает, гниду старую, что у него на уме? Телефончик у него имеется, и кто поручится, что этот боров по старой памяти не подрабатывает стукачом?
Мамонтов подкрался к двери и приложил ухо к замочной скважине. Он давно отвык действовать подобным образом, перекладывая такие дела на своих охранников, но ситуация была не совсем обычная, и попадать в дурацкое положение только потому, что слишком стремился сохранить лицо, Петрович не хотел.
Он услышал обрывок какого-то разговора, происходившего, судя по всему, между хозяином и его женой. Слов он не разобрал, но голосов было два – мужской и женский, а значит, Яхонтов не звонил по телефону. И потом, чтобы растолковать суть происходящего тупому дежурному менту, потребовалось бы гораздо больше времени.
Потом послышались приближающиеся тяжелые шаги, и Мамонтов поспешно вернулся за стол. Дверь распахнулась, и на пороге появился Яхонтов.
На какое-то время Петрович лишился дара речи. Он ожидал от старика любого подвоха, но только не того, что увидел сейчас.
Даниил Андреевич стоял в дверях, широко расставив ноги и держа наперевес охотничью двустволку, стволы которой смотрели Петровичу точно в живот. Старческие руки ни капельки не дрожали, глаза-буравчики смотрели на Мамонтова спокойно и твердо, а на левом плече висел до отказа набитый патронами патронташ. Чувствовалось, что старик хорошенько подготовился к встрече и вовсе не собирается шутить.
– Так я и знал, – спокойно сказал Яхонтов, – так и надеялся, что, раз сервиз украли, мимо меня ему не пройти. Сиди, не дергайся! – прикрикнул он, увидев, что Мамонтов пытается встать. – Руки на стол! Вот так. В стволах у меня картечь, и стреляю я получше твоих обезьян – как-никак сорок лет охочусь. Сейчас моя Сергеевна ментам позвонит, а мы с тобой их подождем…
За стеклами веранды что-то мелькнуло и тут же скрылось. Не меняя выражения лица, старик повернулся в ту сторону всем корпусом, немного опустил ружье и нажал на спусковой крючок. Ружье подпрыгнуло у него в руках, с диким грохотом выбросив из правого ствола длинный сноп огня и целое облако кислого порохового дыма. В дощатой стене веранды чуть пониже оконной рамы возникла огромная дыра с ощетинившимися острой щепой краями. Снаружи послышался сдавленный крик и глухой шум падения.
– Я предупреждал, – сказал старик, снова наводя ружье на Петровича.
Мамонтов закусил губу. Старик не шутил, и теперь, к огромному сожалению Андрея Петровича, все зависело от второго охранника. Если тот не сделает что-нибудь буквально сию же минуту, ничего делать уже не понадобится: все, что нужно, доделают подоспевшие омоновцы.
– Старый козел, – с ненавистью процедил Петрович.
Старик, по всей видимости, собирался ответить, но тут второй охранник пинком распахнул дверь и ворвался на веранду, держа пистолет обеими руками, как герой полицейского боевика. Громыхнул еще один выстрел, но за долю секунды до этого охранник, наученный горьким опытом своего товарища, плашмя упал на пол. Картечь кучно ударила в дверной косяк, мигом превратив его в щепу, а охранник, не вставая с пола, одну за другой всадил в старика четыре пули.
Яхонтов стоял еще как минимум две или три секунды, а потом с грохотом упал на пол, как опрокинутый шкаф, – тяжело, неуклюже, совсем не драматично и очень некрасиво. Из глубины дома послышался тихий, но полный отчаяния женский крик.
– Канистру с бензином, живо, – скомандовал Петрович охраннику. – Что с Бегемотом?
– Замочил наглухо, сука, – слегка дрожащим голосом доложил охранник.
– Бегемота на веранду, – продолжал Петрович, торопливо, кое-как сваливая в сумку драгоценный сервиз. – Берлогу поджечь – и ходу. Живо, живо, мусора на подходе!
116 
