117 
Охранник заметался. Петрович подхватил сумку, но помедлил еще секунду, задумчиво ощупывая сквозь ткань пальто лежавший в кармане пистолет и косясь на приоткрытую дверь, что вела с веранды в дом.
А, черт с ней, с этой старой сукой, решил он наконец. И так поджарится. А если уцелеет, значит, так ей на роду написано. Все равно она меня не видела, так что толку от ее рассказа ментам не будет никакого. Зато на мне, может, одним грехом меньше будет…
Через минуту черный джип уже отъехал от весело разгоравшегося дома, а еще через четверть часа уцелевший охранник остановил машину на обочине шоссе, выбрался на дорогу, сорвал с бамперов картонные таблички с фальшивыми номерами, обнажив настоящие, зашвырнул их в лес, вернулся за руль и дал полный газ, увозя хозяина подальше от места преступления.
Не въезжая в город, они свернули в один из многочисленных подмосковных поселков, где у Петровича был надежный, проверенный знакомый, и оставили сумку с сервизом и все имевшееся в машине оружие в подвале, присыпав импровизированный тайник заготовленной на зиму картошкой. Теперь никакие милицейские операции по перехвату им были не страшны, и Петрович немного расслабился.
Реакция Яхонтова на сервиз яснее любых слов говорила о том, что сервиз самый что ни на есть подлинный – тот самый, о котором говорили по телевизору, называя его безвозвратно утраченным и вообще гипотетическим. Старый ювелир был прав: продать сервиз в России будет, пожалуй, трудновато, и дело вовсе не в цене. В России множество богатых людей – богатых по любым, самым строгим мировым стандартам. И деньги свои они тратят совсем не так, как эти западные скопидомы. У русского человека и натура все-таки пошире, и вообще… Так что при прочих равных условиях продать сервиз внутри страны можно было бы даже выгоднее, чем на Западе. Но на нем, черт его подери, и в самом деле слишком много крови, и выставлять эту штуковину напоказ было бы безумием: всех журналистов не запугаешь, всех ментов не купишь, и рано или поздно если не Белкина, то какой-нибудь другой щелкопер раскрутит эту историю, дав прокуратуре богатую пищу для размышлений и выводов.
Вспомнив о Белкиной, Петрович досадливо поморщился: журналистка ему безумно мешала, но принимать в отношении нее радикальные меры было пока рановато. В последние два дня он и так развил чересчур активную деятельность. «Слишком много трупов, – с неудовольствием думал Мамонтов. – Слишком быстро все происходит – до неприличия быстро, как после хорошей клизмы. Время поджимает, и приходится спешить, а когда спешишь, возрастает вероятность ошибки. Того и гляди, кто-нибудь лоханется по-крупному – если не сам, то кто-нибудь из твоих подчиненных. А в нашем деле выговоров не выносят и квартальных премий не лишают. В нашем деле выносят приговоры и лишают свободы, а если очень не повезет, то и жизни… Нужно поднять старые связи. Навестить старых друзей, посидеть вечерок за бутылкой хорошего коньяка, вспомнить былые дни, тактично напомнить этим солидным дядям про некоторые грехи молодости, чтобы были посговорчивее. В особенности это относится к некоторым чинам из таможенного комитета.»
С тех пор как Петрович имел с ними общие интересы, утекло много воды. Кто-то погорел, кто-то ушел в тень, но кое-кто очень неплохо продвинулся за это время – настолько неплохо, что месяц назад Петрович был очень удивлен, увидев на экране телевизора знакомую физиономию. Физиономия выглядела сытой и всем довольной, а ниже физиономии располагался китель с генеральскими звездами на плечах. «Вот тебя мы и достанем, – решил Мамонтов. – С тобой мы и проконсультируемся, как бы нам половчее вывезти за границу доставшийся в наследство от бабушки-старушки набор медной посуды. И ты у меня сделаешь все, о чем я попрошу, иначе в газетах появятся очень интересные публикации. Купить журналиста в наше время не проблема, да и покупать никого не придется. Подкинуть эту кость той же Белкиной – она же ее до самой смерти из зубов не выпустит. Разгрызет на куски и высосет мозг, и тебе, генерал, это отлично известно. Небось холодным потом обливался, когда читал статейки этой Белкиной о том бедняге-прокуроре…»
Домой Петрович вернулся в прекрасном расположении духа, больше не думая ни об убитом Яхонтове, ни о загадочном Сером, который зловещей тенью маячил где-то поблизости. С Серым должны были разобраться Самсон и Борис, а если им вдруг не повезет, то под рукой всегда найдется десяток быков, которые только и умеют, что ломать морды и стрелять из-за угла. У Андрея Петровича Мамонтова были дела поважнее.
117 
