Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
58 
Тогда вооружился красным фонарем и пошел по второму кругу. Но и фотографическое освещение не помогало.
Зачесал Романов в затылке, зашептал нехорошие слова. Большой надежды на разговорчивость чугунного самурая у него не было. А записку Сусалина требовалось прочесть как можно скорее. Иначе брать ловкача будет не с чем.
Положил перед собой тщательно разглаженный листок. Только теперь обратил внимание, что бумага-то обыкновенная, какую продают в любой лавке писчих товаров. А в канцелярии его величества, в том числе и пресс-службе, используют листы особенные, с водяными знаками в виде двуглавого орла. Именно такую Романов взял у полковника для своих экспериментов. Может, загвоздка в этом? Реактивы рассчитаны на бумагу простецкую, без дополнительной пропитки и обработки?
Он оторвал уголок от добытой с боем депеши, покалякал по нему простым карандашом, смазал жидкостью из левой чашки — ура! Каракули медленно побледнели, скрылись. Есть «замок»! Ну, теперь и с «ключом» ясно.
Пообильней смочил ватку раствором из правой чашки, тщательно протер записку и стал ждать.
В тишине раздалось: тук-тук-тук.
— Алексей Парисович, вы здесь? — Назимов. — Что это у вас тут за квартал красных фонарей?
Было видно, что полковник возбужден. Потому и пошутил, что вообще-то ему было несвойственно.
— Не имеет значения. Сейчас…
Поручик выключил фонарь, раздвинул шторы. Снаружи, оказывается, уже совсем стемнело.
— Позвонили из тюрьмы. Врач привел арестованного в чувство. Едем!
Фуражку и шинель — с вешалки, поверх кобуру, шашку. Дверь запереть. Дубликат ключа у прислуги изъят, никто кроме поручика Романова сюда не войдет.
— Сусалин что? — спросил Алексей на перроне, поглядев на окно начальника пресс-службы.
— Сидит у себя. То тихо, то молотит по машинке. Мои люди ведут наблюдение и снаружи, и из коридора.
— Не заметит?
— Обижаете.
Оба шли очень быстро, не терпелось приступить к допросу. Перешли бы и на бег, да флигель-адъютантские погоны предписывали Георгию Ардальоновичу сохранять солидность.
В тюремном лазарете
Из-за близости к Ставке бывшая гарнизонная тюрьма давно уже не использовалась в качестве гауптвахты или для содержания дезертиров и прочей мелкой шушеры — только для арестантов государственного значения: военных, заподозренных в шпионаже, измене или проступках, повлекших тяжкие последствия. Охраняли здание крепко, режим блюли строго, и лазарет тоже был серьезный. Не сбежишь. Захваченного курьера поместили в особую камеру, под очный и неусыпный присмотр.
Своего приятеля с 800-ой версты Романов нашел в комнате с крошечным зарешеченным окном. Поскольку субъект обнаружил склонность к самоубийству, были приняты меры предосторожности. Здоровую руку ему приковали к кроватной спинке, здоровую ногу пристегнули ремнем. Правая рука закована в гипс, левая нога на противовесе, голова обмотана бинтами. Шевелить пленник мог разве что губами, но именно это от него и требовалось.
— Здравствуйте. Как он? — спросил Назимов у врача, что сидел, склонившись над раненым.
У стены вытянулся охранник. Над столом с лампой приподнялся седоватый чиновничек в синих очках — стенографист.
Доктор был свой, из ведомства дворцовой полиции. Из-под халата виднелись форменные брюки с кантом.
— В шесть тридцать ввел ослабленную дозу адреномола, чтобы привести в чувство. Были спазмы, немного побредил. Он и сейчас в возбужденном состоянии, но сознание полностью восстановлено. Вы не глядите, что глаза жмурит. Можете задавать вопросы. Однако не затягивайте. Скоро опять уплывет. Большая кровопотеря, сотрясение мозга…
Стул врач освободил. Отошел к стене, чтоб не мешать. Назимов кивнул стенографисту: приготовиться. Сел к кровати, поручик встал у начальника за спиной.
Глаза арестованного открылись, скользнули по лицу полковника и остановились на Романове, сузившись от ненависти.
— Отойдите, Алексей Парисович. Нервируете, — попросил Назимов.
Поручик сделал несколько шагов в сторону, чтоб оказаться вне поля зрения курьера.
— В чем цель задания? — спросил тогда Назимов.
Чиновник быстро зашуршал карандашом, раскидал по листу диковинные закорючки.
«Не ответит, — подумал Алексей. — Этот будет молчать».
58 
