очень нудно 
73 
Но это была не она. Просто кто-то ошибся номером.
Снова позвонили в дверь. «Мир просто сошел с ума», — сказал он себе и пошел открывать с твердым намерением свернуть шею всякому, кто окажется за порогом.
Это все-таки пришла Климова. Он вдруг стал спокойным и собранным. Она пришла, и волноваться больше не о чем.
Он напал на нее прямо под дверью — просто не мог больше сдерживаться. Он и так сдерживал себя слишком долго. Ноги были спрятаны в джинсы — жаль, много лишней возни. Надо было сказать, чтобы приходила в платье. Она бы послушалась. Он сказал бы — так надо, и она бы послушалась. Зря. Надо было сказать.
Зато блузка была тонкая и почти не мешала. Губы — как он помнил: пухлые и мягкие, красивые даже без помады. Нижнюю он прокусил — а почему бы и нет? Какая разница, будет у трупа со свернутой шеей прокушена губа или не будет? Тут как со сроками заключения: меньшее поглощается большим.
Ее горло лежало в ладони так, словно для этого и было создано. Волосы были густые и тяжелые, ни один волосок не вырвался, когда он запустил пятерню в эту гриву и сильно дернул, отрывая ее от двери.
Он швырнул ее на кушетку и шагнул вперед. Все было так, как в его мечтах, только вместо халата на ней оказались джинсы, а вместо помады по подбородку текла кровь из прокушенной губы. Не стоит расстраиваться из-за губы, хотел сказать он. Прежде, чем мы закончим, кровь потечет не только оттуда.
Он услышал надоедливую трель дверного звонка и решил не реагировать позвонят и успокоятся. В конце концов, мой дом — моя крепость, не так ли? Но звонивший не унимался. Он начал бить в дверь ногами — не беспорядочно барабанить, а целенаправленно и очень сильно лупить по двери около замка. После второго удара косяк захрустел и дал трещину.
Виктор понял, что кто-то всерьез вознамерился ему помешать. Это было уже чересчур.
Он открыл холодильник и выхватил оттуда наган. Большим пальцем взвел курок и, когда после очередного удара дверь распахнулась настежь, выстрелил в возникшую на пороге фигуру в пятнистом костюме.
Илларион не догнал светловолосую девушку в подъезде. Он вызвал лифт и, пока тот мучительно медленно тащился откуда-то сверху — скорее всего, с седьмого этажа, — вдруг вспомнил фамилию девицы, а точнее, ее мужа. Мещеряков сказал, что один из убитых — его сосед по фамилии Климов. Значит, и она Климова.
Интересно, думал Илларион, стоя в медленно поднимающемся лифте, а как ее зовут? И что ей здесь понадобилось? Уж не сообщники ли они? Впрочем, убрать мужа ценой жизни трехлетней дочери… Если бы в семье были нелады такого масштаба, то уж кто-кто а Вера Гавриловна была бы полностью в курсе и не преминула бы изложить историю во всех подробностях. Тогда как это все понять? Неужели эта девчонка что-то разнюхала самостоятельно и теперь хочет снять с Быкова скальп?
В добрый час, подумал он, вынимая из-за пояса револьвер и подходя к двери сорок третьей квартиры. Препятствовать не буду.
Он позвонил и, выждав какое-то время, коротко и мощно ударил ногой по замку. Дверь содрогнулась, но устояла.
— При Хрущеве делали, — с уважением сказал Илларион и ударил еще раз. В двери что-то хрустнуло, и она немного подалась.
— Ага, — сказал Илларион. — Довольно, витязь, вразумила меня твоей десницы сила. Это, государи мои, Пушкин Александр Сергеевич. Жил когда-то на Руси такой талантливый мулат.
После третьего удара полотно двери отскочило в сторону, с грохотом ударившись о стену прихожей. В долю секунды Илларион успел заметить характерное движение фигуры, черным силуэтом вырисовывавшейся на фоне кухонного окна, — и головой вперед нырнул под выстрел.
Перекатившись, он вскочил. Быков вторично нажал на курок, исправив свою ошибку и целясь на этот раз в корпус. Чудесным образом миновав Забродова, пуля ударила в телефонный аппарат, и тот взорвался брызгами черной пластмассы.
Ни выстрелить в третий раз, ни понять, что, собственно, с ним произошло, Виктор Быков не успел. Отлетевший в сторону наган с грохотом и звоном приземлился в мойке, где со вчерашнего дня стояла грязная посуда, а сам Быков вдруг обнаружил себя лежащим на полу и глядящим в дуло револьвера приличного калибра.
— Шевельнешься — убью, — сказал ему владелец револьвера, в котором Быков лишь теперь признал старого знакомого. — Причем сделаю я это с большим удовольствием, так что лежи тихо.
Быков попытался приподняться. Илларион взвел курок.
73 
