64 
— А этот дом? Насколько я знаю, вы переехали сюда не так давно. Несколько лет состояли в законном браке, поэтому…
— Да. — Она кивнула. — Совместная собственность. То есть в равных долях. Особняк мой и его. Пополам.
— Значит, при разводе полдома тю-тю. А детей у вас нет. И фирма тю-тю. Попала ты, милая.
— Замолчи!
— Разумеется, на улице бы ты не оказалась и не бедствовала бы, но, насколько я тебя понял, делиться ты не хочешь. Ты до денег жадная.
— А сам?
— Мы с тобой одного поля ягоды. Поэтому в этом доме, рядом с тобой я чувствую себя комфортно. Мы друг друга понимаем, ведь так?
— Допустим.
— Выходит, что не Одинцов не мог иметь детей, а ты. Правильно?
Алина молча допивала коктейль. Это была правда. Она давно уже знала, и неспроста заставляла мужа ходить по врачам, утверждая, что это он бесплоден. Лучшее средство защиты — это нападение. Если бы не проклятая секретарша, которая от него забеременела…
— Это мотив, — видя, что она молчит, сказал Греков. — Тебе повезло, что девчонка напугана. Ей двадцать с ма-аленьким хвостиком. Порядочная девочка из хорошей семьи. Не стерва, не хабалка. И она действительно его любила.
— Ложь! — вскинулась Алина. — Ей были нужны его деньги! Фирма!
— Это тебе были нужны его деньги, — ласково сказал Юрий Греков. — И фирма. А она не собирается драться ни за то, ни за другое.
— Да у нее и прав таких нет!
— Зато у нее будет ребенок.
— Где она?
— Я же ясно дал понять: не скажу.
— Я все равно ее найду, — упрямо сказал Алина.
— Не стоит. Она для тебя не опасна.
— Это все равно, что жить на вулкане, — передернулась Алина.
— Ну-ну, успокойся. Иди сюда.
И он подвинулся, освобождая ей место рядом с собой. Кресло было приземистое, широкое, на разлапистых ножках. Алина пересела туда, тесно к нему прижалась. Греков отодвинул золотистую кудрявую прядь от ее уха и шепнул:
— Что? Боишься?
— Мне все досталось с таким трудом, — пожаловалась она.
— Ну и успокойся: никто не отберет. Я об этом позабочусь.
Его губы оказались совсем близко. «В конце концов, мне придется с ним спать», — подумала Алина и ответила на поцелуй. Греков тут же потянулся к застежке платья, обнажил ее грудь и, лаская, предложил:
— Продолжим в спальне.
По лестнице она шла, чувствуя, что ноги подкашиваются, а во всем теле слабость. Это было не от возбуждения, а от страха. С ней всегда так было. Алина боялась, что не сможет сыграть страсть и потом придется оправдываться. Любовник Греков был замечательный, но удовольствие ей это не доставило. Как и всегда. Алина подозревала, что с ней что-то не так. Обманывать можно только тех, кто сам хочет обмануться. Он же после близости сказал откровенно:
— Ты такая же, как моя жена. Не ожидал.
— А что с твоей женой? — спросила Алина как можно безразличнее, натягивая на голую грудь шелковую простыню.
Юрий лежал рядом — огромный, остро пахнущий потом, мускулистая грудь густо заросла, темный ручеек волос стекал вниз, до пупка, и там словно впадал в глубокое черное озеро. Низ живота прикрывало белоснежное полотенце, резко контрастирующее со смуглой кожей и черными курчавыми волосами. Больше всего на свете ей хотелось отвернуться. А еще лучше уйти — сбежать в ванную и как следует от всего этого отмыться. С мылом. Со щеткой. Но любопытство было сильнее. Что там с Ниной?
— Она фригидна. Что только я не пробовал! — разоткровенничался Греков. — Результат — ноль! Стыдливая, как девушка.
— Я разве такая?
— Ты — психолог, — усмехнулся Греков и зевнул. — Только меня не купишь. Уж я-то в этом разбираюсь!
— В чем? — приподнялась на локте Алина и холодно на него посмотрела.
— Хорошее самообладание, — похвалил он. — А ведь ты сейчас хочешь меня убить.
— Откуда знаешь?
— Да по тебе видно. Взгляд выдает. Я тоже немного… психолог, — усмехнулся Греков. — У тебя это всегда так? С мужчинами? Могла бы и предупредить. Я бы и не старался.
— Я просто устала.
Алина откинулась на подушку и отпустила простыню, которая поползла вниз, открывая грудь. Здесь у нее все было в порядке.
— Настоящая? — с интересом спросил Греков, кивнув на грудь.
— Что значит: настоящая?
— Похоже на силикон. И на ощупь.
— Что на ощупь?
— Скрипит.
— А ты в этом разбираешься?
— Да уж приходилось видеть. — Греков снова зевнул и потянулся. — Женщина ты опасная, и мысли твои сейчас опасные, поэтому ночевать я здесь не останусь. Пойду, пожалуй, к себе.
64 
