155 
Ну, мы с папой стоим. А Бен начинает утаптывать землю вокруг ямы – сопит и пинает ее обратно в яму. Но так, чтобы Аарон его не видел.
Аарон орет:
– Ааааа! Отойди, скотина, черт бы тебя побрал, отойди! Сейчас упадешь на меня! Отойди!
А Бену того и надо – фыркает и принимается еще пуще скидывать комки на Аарона. Аарон орет все громче и громче. И вдруг – трудно даже себе представить – какой-то скрежет, пыхтенье, и – бах! – Аарон выскакивает на поверхность! Чистых пятнадцать футов – ни веревки, ни лестницы, – вылетел как из пушки. Он и сам потом не мог объяснить, как это ему удалось. Папа и Бен подхватили его на плечи и с криками «ура!» принялись таскать до дома и обратно. Но знаешь, что мы увидели, когда вернулись обратно? На дне ямы лежал этот слепой мерин, естественно уже дохлый.
Когда я кончил рассказывать маленькому Ли эту историю о мерине, я думал, он рассмеется, или назовет меня обманщиком, или что-нибудь такое. Но он словно и не слышал. И еще я думал, когда доставал его, что он напуган до полусмерти, но и тут он меня озадачил. Вид у него был совершенно не испуганный. Он был спокоен и расслаблен – даже вроде умиротворен… А когда я спросил его, как он, он сказал – прекрасно. Я спросил, не страшно ли ему было там, внизу, и он ответил, что сначала было немножко страшно, а потом нет. Я спросил его: «Как это вышло?» Я сказал: «Лично я трясся все время, пока лез вниз и обратно». А он помолчал и промолвил: «Помнишь канарейку, которая у меня была? Я все время боялся, что кто-нибудь оставит открытым окно, она простудится и умрет. А потом она умерла, и я перестал бояться». И произносит он это прямо так, как будто счастлив. И теперь, когда я спрашиваю его, не испугался ли он этих панков, которые измывались над ним на берегу, он ведет себя точно так же беспечно, словно пьяный. Я говорю: «Неужели эти чертовы сосунки не понимали, что волны могут накатить на тебя машину?»
– Не знаю. Может, понимали. Их это не слишком беспокоило.
– Ну а тебя? – спрашиваю я.
– Не так сильно, как тебя, – говорит он, ухмыляясь и стуча зубами от холода, пока я веду машину к дому Джо; похоже, он чем-то очень доволен. Но, несмотря на весь его улыбающийся и довольный вид, я не могу отделаться от навязчивого ощущения, что он отправился к океану по той же причине, по которой мальчишкой пошел через дюны, и что я ко всему этому, как и тогда, имею какое-то отношение. Может, это пререкание, которое у нас вышло вчера после охоты, может, еще что-то. Одному Богу известно.
Помаленьку я ему рассказываю, что сегодня приключилось, как вернулся Ивенрайт с копией документов и как народ просек, где зарыта собака.
– Кстати, может быть, поэтому эти панки и устроили тебе вивисекцию.
– Тогда понятно, почему они так переменились ко мне, – добавляет он. – Они подвозили меня днем на машине, и не то чтобы были чересчур любезны, но по крайней мере никто из них не пытался меня утопить. Наверное, узнали новости в пивбаре. Может, они для того и вернулись на пляж, чтобы отыскать меня.
Я отвечаю ему, что вполне возможно.
– В настоящее время нас не слишком-то любят. Я ничуть не удивлюсь, если на главной улице нас начнут бомбардировать цветочными горшками из общих соображений, – замечаю я почти всерьез.
– И именно туда-то мы и направляемся.
– Точно. И как можно быстрее. Как только ты переоденешься.
– А могу я узнать – зачем?
– Зачем? А затем, что провалиться мне на этом месте, если я буду спрашивать разрешения у банды черномазых, чтобы приехать в город, как бы они там на меня ни злились… Чтобы они еще распоряжались, могу я выпить в баре в субботу вечером или нет!
– Даже если ты и не собирался туда ехать в эту субботу?
– Ага, – отвечаю я, и по тому, каким тоном он задает этот вопрос, я понимаю, что он способен осознать мои движущие мотивы не больше, чем я причины, заставляющие его безропотно купаться в холодном океане, – абсолютно верно.
– Смешно, – говорит он. – И поэтому тебе позвонил Джо Бен? Потому что он знал, что ты не захочешь упустить случая приехать в город и воспользоваться всеобщей враждебностью?
– Точно, – начиная слегка накаляться, отвечаю я. – Для меня нет ничего приятнее, чем войти в комнату и знать, что присутствующие с огромным удовольствием пристрелили бы меня на месте. Я люблю пользоваться преимуществами – ты не ошибся, – сообщаю я ему, чувствуя, что он все равно это не поймет.
– Ну что ж, я прекрасно это понимаю; напоминает сумасшедшего, спускающегося с Ниагары в кофейной банке, потому что этот способ отправиться на тот свет, на его взгляд, ничуть не хуже любого другого.
155 
