– Но это неправда?
– Правда! Я считаю, вы просто избегаете меня. Боитесь того, что может произойти, если вы позволите себе расслабиться.
Шарон подняла голову.
– Ты льстишь себе.
– Разве?
Шарон сжала губы:
– Может, ты наконец прекратишь свою детскую привычку все время переспрашивать? Нет смысла продолжать этот разговор. Я лучше пойду.
Юноша пожал плечами.
– Как хотите.
– Да, я так хочу, – заключила она твердо и направилась мимо него к двери.
И тут Дуглас сделал то, о чем раньше и подумать не мог. Широко расставив ноги, преградил ей путь. Он продолжал напоминать себе, что это не Ноулэнд, что никто не войдет и не спросит, что между ними происходит. Шарон сказала, что у ее экономки сегодня выходной. И они остались один на один.
– Простите меня...
Она остановилась прямо перед ним, высоко подняв голову, осуждающе глядя холодными глазами. Актриса совершенно ясно показала, что она его не боялась. Напоминание о матери должно, по ее мнению, привести его в чувство.
Дуглас не сдвинулся с места. Если она захочет пройти мимо него, пусть идет. Он уже мысленно представил себе, что почувствует, если она попытается проскользнуть рядом. В его памяти четко вставали картины вечеров, когда они вместе танцевали.
– Тебе не кажется, что все это страшно глупо? – наконец спросила она с упреком, хотя в глазах ее проглядывало беспокойство. Возможно, Шарон только теперь поняла, насколько она беззащитна перед ним.
Не отвечая на ее вопрос, Дуглас провел пальцами по ее щеке. Кожа была нежной, необычайно шелковистой и горячей. Впервые он осмелился дотронуться до нее подобным образом.
– Не надо, – произнесла она сдавленным голосом, отбрасывая его руку и сердито сверкая глазами. – Пропусти меня, – приказала она, и он почувствовал страх в ее голосе, – не глупи. Дай мне пройти!
Дуглас хотел было послушаться ее. Все эти месяцы восхищения кинозвездой на расстоянии воспитали в нем чувство величайшего уважения к ней. Еще двадцать четыре часа тому назад он сделал бы все, чтобы ей угодить. Но сейчас что-то изменилось, в течение последних нескольких минут случилось такое, что указывало: послушание не принесет ему ее уважения.
– Пусть я буду глупцом, – сказал юноша, голос его звучал спокойно, а спина взмокла от пота. Мелькнула мысль: «Сейчас или никогда!» Больше такая возможность ему не представится.
– Но это же смешно! – воскликнула она, оборачиваясь. Было ясно, что она собиралась обогнуть диван и обойти Дугласа.
Ему нужно было действовать быстро, и поэтому, не раздумывая, он поспешил за ней и обхватил рукой за шею.
– Ты с ума сошел... – начала она, но он не дал ей договорить, склонил голову и поцеловал за ухом. Сердце Шарон усиленно забилось, и она сдавленно вскрикнула, когда губы юноши коснулись шеи.
Но она не оттолкнула его. Наоборот, тяжело дыша и вздрагивая, позволила Дугласу обнять ее. В какое-то мгновение ему даже показалось, что губы ее скользнули по его лицу. Но он не был в этом уверен.
– Тебе нравится? – хрипло спросил он и услышал в ответ только беспомощный стон.
– Дело не в этом, – попыталась она высвободиться. – Ты... мы... просто не должны делать это. Я слишком стара для тебя.
– Разреши мне самому судить об этом, – быстро произнес Дуглас, услышав в ее словах беспокойные нотки. Он держал Шарон в руках и чувствовал, что она сделает все, что он пожелает. Но его опыт любовных связей на задних сиденьях автомашин в данной ситуации пригодиться не мог.
– Дуг...
В любую минуту она могла опомниться, промелькнуло у него в голове. И, действуя совершенно импульсивно, он резко повернул Шарон лицом к себе.
– Замолчи, – крикнул он хрипло, прижимаясь губами к ее губам.
От поцелуя у него закружилась голова. Он так долго мечтал об этом и днем, и долгими ночами, что не знал, оправдает ли действительность его мечты. Но это было гораздо лучше, чем в мечтах. Губы ее мягко отвечали на его поцелуи, и она откинула голову, принимая его ласки.
Пальцы юноши утонули в шелке золотистых волос, нежно поддерживая ее голову.
Тела их пока разделяло небольшое пространство, и только колени иногда соприкасались.
А когда она обхватила руками его за талию, он сначала не мог понять, что происходит. Но тут тела их слились, ее грудь плотно прижалась к его груди. Она не носила бюстгальтера, и теплая волна желания поплыла по его телу, проникая в каждую клеточку. Ему пришлось прилагать максимум усилий, чтобы не потерять контроль и смирить рвущуюся сквозь тесные джинсы плоть. Наверное, она почувствовала его неопытность.