Последние отзывы

  16  

— Послать шпиона…

И вновь гвардеец расхохотался:

— Двадцать человек отправились из Эсткарпа в Горм. Им изменили внешность, и они охотно пошли на эту муку, не зная даже, придется ли вновь увидеть в зеркале свое лицо; в помощь им были даны все чары, какие по силам нашей тайной науке. И никто не вернулся из Сиппара! Ведь люди Колдера — иные, мы даже не знаем, как они обнаруживают наших, известно только, что ошибок у них не бывает. И потом Хранительница запретила такие попытки: нельзя растрачивать Силу попусту, ничего не получая в ответ. Я сам пытался пробиться туда, но не смог справиться с их ограждающим заговором. Впрочем, высадка на Горм сулит мне смерть, а я пока еще могу послужить Эсткарпу живым. Нет, эту болячку нельзя ковырять до падения Сиппара, а даже на это нет надежды.

— Но ведь Сулкарфорт под угрозой?

Корис потянулся за шлемом.

— А потому, друг Саймон, мы выступаем. У колдеритов есть одна странность — пока они бьются на своей земле, на своих кораблях, победа всегда остается за ними. Но если они покушаются на чистую землю, которую еще не запятнали своей тенью, есть шанс пустить им кровь, помахать мечами. Сулкары помогут — значит, вороны будут сыты. И пока хватит сил, воинов Колдера хватит и для меня.

— Я тоже еду, — Саймон и не думал спрашивать, просто сообщил. До сих пор он терпеливо ждал, учился и учился с терпением, которому научили его прошедшие семь лет, зная, что, пока не овладеет жизненно важными здесь искусствами, не смеет надеяться на независимость. Бывало, в особенности во время ночных дежурств, задавался он мыслью: что если просто заворожили его ведьмы Эсткарпа тогда в зале, раз он принял все без протеста и размышлений. Если это было так, чары, должно быть, начинали рассеиваться, он хотел теперь узнать весь этот новый мир, не один только город, а потому решил для себя, что если не удастся отправиться с отрядом гвардейцев, то он поедет один.

Капитан внимательно разглядывал его.

— Нас ждет не обычная мелкая стычка.

Саймон сидел, зная, что Корис не любит, когда рядом с ним стоят, надеясь расположить его этой любезностью.

— Разве я чем-нибудь показал, что принадлежу к числу любителей легких побед? — едко спросил он.

— Тогда тебе придется положиться на стрелки. С мечом ты управляешься не лучше, чем конюх в Карстене.

Саймон не стал напрасно возмущаться, понимая, что это истинная правда. Как стрелок из самострела он был здесь среди лучших и частенько мог даже оказаться победителем. А успехи в борьбе и единоборстве, где он использовал приемы дзюдо, принесли ему даже некоторую славу в приграничных фортах. Но когда дело доходило до мечей… Словом, даже неловкий мальчишка-новобранец, едва начавший соскребать со щек пушок, мог одолеть его. А булавой Кориса, которой тот размахивал с кошачьей ловкостью, ему трудно было даже замахнуться.

— Пусть только с самострелом, — с готовностью ответил Саймон, — но я тоже еду.

— Да будет так. Но сперва следует решить, отправляемся мы в путь или нет.

Все решилось на совете, куда приглашены были и подчиненные Корису офицеры, и все находившиеся в крепости ведьмы. И хотя никакой должности Саймон здесь не занимал, он увязался за капитаном, его пропустили, и он пристроился у одного из окон, внимательно оглядывая собравшихся.

Председательствовала Хранительница, безымянная женщина, что правила и крепостью и всей страной, та, что мысленно выспрашивала его когда-то. За ее креслом стояла ведьма, что бежала с ним от псов Ализона. Кроме них присутствовало еще пятеро посвященных, словно не имевших возраста и даже как бы бесполых, но с проницательным и внимательным взглядом. И Саймон еще раз понял, что скорее станет биться бок о бок с ними, чем против них. Никогда не видел он такой силы в человеческом существе, не встречал подобных им.

Но лицом к ведьмам стоял теперь человек, присутствие которого делало остальных гномами. В любом другом собрании решал бы все именно он. Мужи Эсткарпа были высоки и стройны, но рядом с этим бронзовотелым быком они казались юнцами. Из панциря, котлом охватившего грудь великана, можно было бы выковать не один щит для гвардейцев. Плечи и руки его были под стать Корису, но и все тело соответствовало своей верхней части.

Подбородок его был выбрит, на верхней губе топорщились усы, спускавшиеся на выдубленные непогодой щеки. На шлеме высилась искусно выполненная голова медведя, свирепо оскалившего зубы. Плащом ему служила громадная дубленая медвежья шкура, подбитая шафраново-желтым сукном. Передние лапы с позолоченными когтями были сколоты вместе под квадратным подбородком.

  16