139 
Проезжавший мимо потрепанный вишневый «Москвич» с оранжевым плафончиком радиотакси на крыше свернул к обочине и остановился метрах в десяти от них, хотя ни Илларион, ни Анна ему не голосовали.
– Прошу вас, о прекраснейшая из сотрудниц ботанического сада, – с поклоном произнес Забродов. – Ковер-самолет к вашим услугам.
– Это какой-то фокус? – на минуту забыв о своих волнениях, подозрительно спросила Анна.
– Зачем фокус? Это такси. Ну, пошли скорее, а то уедет!
За рулем «Москвича» сидел худощавый мужчина средних лет, одетый в джинсы и серую шерстяную рубашку с засученными рукавами и расстегнутым воротом. Лицо у него было сухое, гладко выбритое и, как показалось Анне, чересчур интеллигентное для таксиста. Он нервно курил, время от времени бросая быстрые недовольные взгляды по сторонам, – видимо, кого-то ждал. Когда Забродов постучал в окошко согнутым пальцем, он нехотя приспустил стекло и хмуро глянул на потенциальных пассажиров.
– До города не подбросите? – снова переходя на дребезжащий старческий фальцет, спросил Забродов.
– Занят, – лаконично ответил водитель и принялся поднимать стекло.
Забродов, опять незаметно перевоплотившийся в склочного старикашку, помешал ему, ухватившись рукой за верхний край стекла.
– Как вам не стыдно, молодой человек? – проскрипел он. – Что вы себе позволяете? Перед вами пожилой человек!
Перед вами женщина, в конце концов! Если вы таксист, вы обязаны нас отвезти! А если вы обыкновенный рвач, каких сейчас стало очень много, то я вам скажу, что вы напрасно судите о людях по одежде. У меня есть чем заплатить! Да-с!
Даю двадцать долларов!
– Я жду клиента, – сквозь зубы ответил таксист. – Уберите руку, или я прищемлю вам пальцы.
– Черта с два! – запальчиво воскликнул Забродов. – Я буду на вас жаловаться в ваш таксопарк! Я до мэрии дойду!
Я напишу президенту! Я обо всем расскажу самому генералу Федотову, он вам покажет кузькину мать!
При упоминании имени генерала Федотова таксист едва заметно вздрогнул, выпустил ручку стеклоподъемника и всмотрелся в наполовину скрытое полями шляпы лицо склочного пассажира. Анна вдруг увидела, как его зрачки расширились, а потом снова сузились до размера булавочной головки Брови таксиста, и без того нахмуренные, окончательно сошлись у переносицы, губы дрогнули, как будто с них готово было сорваться крепкое словцо.
– Ссссс… – зашипел таксист, посмотрел на Анну и сказал:
– Садитесь.
Это было явно не то слово, которое ему хотелось произнести, но он, похоже, хорошо умел владеть собой. Илларион галантно распахнул дверцу, и Анна скользнула на заднее сиденье, гадая, что это за генерал Федотов, имя которого действует на московских таксистов так же умиротворяюще, как действовало когда-то на разбушевавшихся джиннов и ифритов имя царя Соломона.
Забродов обошел машину и со всеми удобствами расположился на переднем сиденье. Некоторое время он, по-стариковски кряхтя, возился там, пытаясь закинуть ногу на ногу, добился наконец своего, снял шляпу, нахлобучил ее на колено, снял очки, аккуратно сложил дужки и сунул очки в нагрудный карман пиджака.
– А бороду? – неприязненно, как показалось Анне, спросил таксист, запуская двигатель.
– Обижаешь, – ответил Забродов. – Борода натуральная.
– Это хорошо, – вздохнул таксист, выводя машину на дорогу и давая газ. – И форма у нее удобная. Напомни мне потом, чтобы я как следует тебя за нее потаскал.
– Нет времени лучше настоящего, – смиренно произнес Забродов.
Таксист повернул голову и с сомнением посмотрел на его бороду.
– Нет, – сказал он с явным сожалением. – Боюсь увлечься. Надо немного остыть.
Они проехали мимо тяжелого армейского грузовика, который с совершенно покинутым видом стоял на обочине.
Тент, борта и кабина грузовика были разрисованы камуфляжными полосами и пятнами, фары были прикрыты круглыми жестяными колпаками с узкими прорезями. Анне показалось, что эту машину она уже видела.
Таксист взял из гнезда на приборной панели микрофон рации, утопил большим пальцем клавишу тангенты и сказал:
– Матвей, отбой.
– Принял, – прохрипел в рации незнакомый мужской голос.
– А я думал, он на губе, – сказал Забродов.
– Всему свое время, – мстительно пообещал таксист. – А то вы хорошо устроились: один – на дачу, другой – на га уптвахту, а я, значит, за вас вашу кашу расхлебывай… Дудки!
139 
