— Рурк? Это ты?

Рурк с силой потер слипающиеся глаза и крепче прижал к уху телефонную трубку.

— Алло? Кто говорит? — спросил он сиплым со сна голосом.

— Ты спишь?

Будильник показывал половину пятого утра, а он лег только в три. Ночной клуб, где они с Тоддом подрабатывали, закрывался в два пополуночи, но Рурку часто приходилось задерживаться и после закрытия, так как в его обязанности входило запирать и опечатывать кассовые аппараты. Ничего удивительного, что после восьмичасовой рабочей смены, которой предшествовало несколько часов напряженной работы за компьютером, Рурк спал как убитый.

— Да кто же это?! — воскликнул он, зевая во весь рот.

— Это я, Мария Катарина. Прости, что побеспокоила, но…

— А-а, это ты, Мэри… — Рурк спустил ноги с кровати и тотчас наступил на пустую жестянку из-под пива, которая громко хрустнула на бетонном полу. Рурк пинком отшвырнул ее под кровать Тодда; банка загремела еще громче, и Тодд что-то недовольно пробормотал в подушку, но не проснулся.

— Что стряслось?

— Я хотела спросить… Не мог бы ты прийти?

— Сейчас?!

Стриптиз-бар находился через несколько домов от клуба, где Рурк за стойкой обслуживал посетителей, а Тодд отгонял их машины на стоянку. По выходным или в свой обеденный перерыв приятели часто отправлялись посмотреть выступления девушек. Вскоре они познакомились с девушками настолько близко, что их стали пускать в бар бесплатно. Вышибала открывал им черный ход, и они наблюдали за представлением из-за кулис. Правда, им редко удавалось полюбоваться зажигательным танцем больше четверти часа, однако именно эти минуты скрашивали их унылое существование. Для того чтобы встречаться с девушками по-настоящему, приятелям не хватало денег. К счастью, три танцовщицы были к ним весьма расположены и изредка оказывали им услуги, так сказать, по-соседски.

Однажды Рурк вызвался отогнать машину Звездочки на станцию технического обслуживания для замены масла и регулировки карбюратора. То, что механик сделал с «убитым» мотором ее тачки, не шло ни в какое сравнение с тем, что Звездочка в благодарность сделала с «мотором» Рурка, даром что она была профессионалкой высокого класса. По мнению Рурка, Звездочка затмила всех, с кем ему до сих пор приходилось встречаться.

Но этот телефонный звонок вряд ли означал предложение приятно провести время. Кроме того, Мария Катарина, или Мэри, как для краткости называли ее приятели, никогда не проявляла к Рурку романтического интереса. Она относилась к нему чисто по-дружески или, лучше сказать, по-сестрински, зато Тодд совершенно ее очаровал. Как было достоверно известно Рурку из первых рук, Мэри уже несколько раз переспала с Тоддом совершенно бескорыстно.

— Пожалуйста, Рурк… — жалобно сказала в трубке Мария Катарина. — Приходи! Я здесь совершенно одна и… В общем, я хотела попросить тебя об одном одолжении.

Сердце Рурка подпрыгнуло от радостной надежды.

— Конечно, Мэри. Уже иду.

— Только ничего не говори Тодду, ладно?..

Эта просьба несколько убавила его радость, так как Рурк уже предвкушал возможность утереть приятелю нос, переспав с одной из его девушек. В последнее время в своих отношениях с девушками Тодд стал потрясающе самонадеян.

Натянув шорты и майку, Рурк взял в руки сандалии и потихоньку выбрался из комнаты, стараясь не разбудить Тодда. Внизу он обулся и, перепрыгнув через окружавшую дом зловонную лужу, свернул за угол и двинулся по хорошо знакомой утоптанной тропинке, соединявшей оба дома. Нетерпение его было столь велико, что, поднимаясь по лестнице, Рурк прыгал сразу через две ступеньки и слегка запыхался.

Мария Катарина открыла дверь еще до того, как Рурк успел постучать.

— Заходи. Я видела тебя в окно.

Рурк шагнул в квартиру, стараясь никак не показать своего разочарования. Одного взгляда на девушку ему было достаточно, чтобы понять — его пригласили вовсе не для того, чтобы приятно провести время. Сейчас Мария Катарина меньше всего напоминала сногсшибательную красотку, которая, скинув монашеский балахон, виртуозно играла в свете прожекторов с длинными черными четками. Не была она похожа и на фигуристую девчонку, которая, разбросав руки и ноги, загорала на крыше нагишом. На лице Мэри не было ни следа яркого грима. Нос и глаза у нее были красными, словно она недавно плакала; длинные волнистые волосы были небрежно стянуты резинкой, и одета Мэри была по-домашнему — в клетчатые хлопчатобумажные шорты и трикотажную кофту с растянутыми рукавами и воротом.