84 
— Все будет зависеть от поведения Елагина. Вполне вероятно, что он понятия не имел о том, что творилось у него за спиной. Что, если генерал решит сам во всем разобраться?
— Но ведь это был твой план, — удивленно заметил Гоша. — Выходит, теперь ты не уверен в нем?
— Это было первое, что мне пришло в голову, — пожал плечами Игорь. — Если учесть, что мы не имели возможности действовать общепринятыми методами и по официальным каналам, это было единственное, что нам оставалось делать. Я же не господь бог, чтобы предвидеть будущее. Наш план может сработать, но с тем же успехом он может и провалиться.
— То есть как это он может не сработать? — изумился Гоша. — Я был абсолютно уверен в том, что ты знаешь, что делаешь.
— Спасибо, что веришь в меня, — усмехнулся Филимонов.
— А что теперь? Снова допросим Денисова? Попросим его составить список людей, имевших доступ в его квартиру?
— Почему бы и нет? Следующий разговор с Елагиным у нас только завтра.
— Эй! А ты что молчишь? Что это с тобой? Вид у тебя какой-то странный, — обратился Крестовоздвиженский к Юре Демарину.
Демарин поднял на него взгляд, вялый, как лежалый картофель.
— Плохо мне, — слабым голосом пожаловался он.
— Ты что, заболел? — встревожился Гоша, заботливо щупая ладонью лоб напарника. — Температуры вроде нет.
— Меня мутит. Съел, наверное, что-то не то за завтраком.
— А что ты ел? — заинтересовался Крестовоздвиженский. — Сейчас на рынках сплошь тухлятину продают.
— Сосиски с кетчупом. Три штуки.
— Сосиски? Да ты совсем спятил. В них же из экономии макулатуру добавляют и вообще всякие отходы, которые даже на начинку пирожков не годятся. Я однажды в сосиске крысиный коготь нашел. Сначала хотел жалобу накатать, а потом подумал: а что от этого изменится?
Игорь бросил на Демарина подозрительный взгляд.
— Ты уверен, что дело в сосисках?
— Понятия не имею. Может быть, кетчуп попался несвежий?
— А тут не замешана Селена Далилова?
— Она-то тут при чем? — вспыхнул Юра. — Я же говорю — меня мутит.
— На что это ты намекаешь? — оживился Гоша. — Уж не хочешь ли ты сказать, что наш образчик моральной устойчивости влюбился в сюрреалистическую проститутку?
— Вообще-то, все симптомы налицо.
— Ну, знаешь! Это уж ни в какие ворота не лезет! — взвился от возмущения Демарин, — За кого ты меня принимаешь? Чтобы я связался с подобной женщиной! Да на ней же пробы негде ставить!
— Я же не говорю, что ты с ней связался. Связаться и влюбиться — это не одно и то же, — с невинным видом заметил Филимонов.
Крестовоздвиженский хихикнул.
— Наконец-то! Теперь я отомщен. Этот супермент постоянно меня ругал, что я влюбляюсь не пойми в кого и не могу на работе сосредоточиться, а сам-то! По уши втрескался в автора “Мастурбатора, еще более великого”. Какая уж тут работа, когда нашего праведника аж мутит от любви. До такого состояния даже я не доходил!
— Все! Достали вы меня! — озверел окончательно выведенный из себя Демарин. — Тоже мне друзья! У человека пищевое отравление, а они, вместо того чтобы оказать моральную поддержку, невесть что несут. С меня хватит! Можете допрашивать Тараса, можете шантажировать генерала, можете шляться по квартирам голых развратных сюрреалисток — мне наплевать. Лично я отправляюсь домой, приму питьевую соду и лягу в постель.
Юра выскочил из машины и с грохотом захлопнул за собой дверцу.
— И не забудь сделать промывание желудка! — высунувшись в окошко, крикнул ему вслед Гоша.
* * *
Марина Буданова, в изнеможении раскинувшись на кровати, не отрываясь, смотрела на блестевшее от пота эбеновое тело Мапоты. На ее лице застыло глуповато-счастливое выражение, свойственное тинейджерам, вкушающим пока еще невинные прелести первой взаимной любви. К ее удивлению, она и чувствовала себя как влюбленный подросток, словно не было нескольких лет унизительного брака с Егором, словно не существовало длинной череды мужчин, прошедших через ее постель и через ее сердце. Казалось, она заново родилась. На нее с улыбкой смотрел мужчина, с которым она хотела бы разделить не только будущее, но, хотя это звучало парадоксально, и свое прошлое, несмотря на то, что это было невозможно даже теоретически.
Марина задумалась о том, каким Мапота был в детстве. Она представила, как растет рядом с ним, как они постепенно влюбляются друг в друга, становятся любовниками, потом мужем и женой… Только он. Один в ее жизни. Он — и больше никого. Ни страданий, ни боли, ни унижений, ни душевных травм, ни постоянного страха новых измен и новой боли… Боже, как это было бы прекрасно!
84 
