52 
— Потерпят! Сегодня суббота! И что значит «закругляйтесь»? Мы отмечаем, не хочешь — иди спать!
— Значит, так! — таким тоном прогрохотал Денис, что Виктория с перепугу дернулась всем телом и икнула. — Сейчас ты выключишь музыку и загонишь всех спать! А утром чтобы я никого не видел!
И, оставив ее выполнять приказ, пошагал к дому. Музыка оборвалась, за столом заговорили, загомонили, Виктория что-то объясняла, мужики громко возмущались, женщины возмущение поддерживали и разделяли полностью.
Денис порадовался — вот только повод дайте! Ему очень хотелось, чтобы кто-то нарвался, начав выступать, он бы душу отвел! Так его достали эти гостевые бесконечные проживания в доме.
И что вы думаете? Нашлись-таки желающие!
Пятеро мужиков, судя по всему самоделегированные, догнали его в паре шагов от задней двери дома, да он и не спешил особо.
— Денис, подожди!
Он подождал, чего ж не подождать-то.
— Денис… — Толик начал, — так не делается! Ты нас пригласил…
— Я не приглашал, — прервал тот начало парламентской речи.
— Вика пригласила, значит, и ты! Ты знаешь, что день рождения… — Это другой вступил.
— Я не знал.
— Какая разница! — выступил третий, попьяней двух первых. — У тебя гости в доме, а ты тут раскомандовался!
Отвечать Денис перестал, спокойно ожидал продолжения неизбежного развития событий.
— Ну, плохо ты себя чувствуешь, не в настроении, так иди отдыхай, чего другим веселье обламываешь! Мы же гости! — Это четвертый сбоку голос подал.
Подошла Виктория и с ней еще три женщины — ну а как же! — пьяные разборки и без дам! Не положено!
— Ребята, не надо! — увещевала наезжающую сторону Виктория.
— Ты подожди, Вика! Некрасиво получается, пришел, испортил день рождения, испортил веселье!
— Так! — отчеканил Арбенин. — Сейчас вы все собираетесь и едете туда, где вам никто не испортит веселья! Даю двадцать минут! — И, отстранив одного из «переговорщиков», направился к дому.
— Да ты что, совсем, что ль, Денис?! — громко возмутилась Виктория.
А вот этого ей делать не надо было по той причине, что высказывание в подобном тоне послужило красным отмахивающим флажком для пьяных мужиков.
— Нет, ты погоди! — взревел один из них. И ухватил Арбенина за руку выше локтя.
Не нежный тюльпан — боевой офицер, убойная единица, мужик с такой силищей, накачанной в руках и пальцах годами работы с деревом, — со-о-овсем не стоило его злить и уж тем более качать права в его доме и хватать за руки.
Арбенин молниеносно развернулся, ухватил глупого мужика за грудки одной рукой, поднял над землей, так чтобы их лица оказались на одном уровне. Слева на помощь товарищу сунулся другой, ранее выступавший в прениях. Не отводя взгляда от висевшего в руке, стремительным, незаметным практически глазу, особливо пьяному, движением Арбенин саданул второго на подлете в переносицу локтем. Мужик с воем отлетел, схватившись за лицо, бабы кинулись к страдальцу. В разбавленной нытьем упавшего тишине Денис четко, ясно, по слогам повторил:
— Я сказал, двадцать минут! Время пошло! — и разжал пальцы, отпуская мужика, мешком рухнувшего на землю.
Весьма довольный проведенным «мероприятием», прошел в кухню, заварил себе чайку и сел за стол. Он слышал, как шастали туда-сюда гости, им не званные, но тихонько, шепотком да на цыпочках, как отъезжали от ворот машины, и ждал обязательного появления на сцене главной героини с монологом.
Не замедлила!
— Денис! Я даже не знаю, как это назвать! — атаковала Виктория, влетая в кухню. — Игорь сказал, что снимет побои и подаст на тебя в суд! И Андрей тоже!
Протрезвела, понял Денис.
— Они все мои друзья и родственники, успешные люди и известные! Это скотство какое-то, то, что ты вытворил! Я теперь не знаю, как им в глаза смотреть и как извиняться!
— У тебя два варианта, — поставив кружку на стол, невозмутимо перебил ее Денис, — сейчас ты едешь за ними или остаешься. Кстати, если ты выбираешь первый вариант, то получается, что чужая мне гражданка привела в мое отсутствие в мой дом посторонних людей, пользуясь нашим с ней знакомством, и устроила с компанией пьяный дебош и нападение на хозяина дома. И соседи подтвердят с большим душевным удовольствием.
Виктория молчала, кипела, негодовала, побелела лицом от невысказанных претензий и презрения в его адрес.
Она осталась.
52 
