Особенно,... 
26 
Но Дуглас, появясь в России, ничего этого не знал и неумело, но храбро двинулся напролом – отправился в британское посольство.
Понятовский доложил Вильямсу, что его желает видеть «знатный соотечественник», и посол был в недоумении:
– Странно! Откуда он взялся, этот «знатный соотечественник», если корабля из Англии не было уже две недели… Ну, пусть войдет!
Дуглас вошел почтительно, но свободно.
Вильямс оглядел незваного гостя.
– Кто вы? – спросил без любезностей.
– Я родственник лорда Мауртона.
– Назовите себя, а не своих родственников!
– Видите ли, сэр (и, опустив глаза долу, Дуглас выдал в себе иезуита), я путешествую для развеяния души и хотел бы иметь случай быть представленным к здешнему двору.
– Это редкий случай, – сказал Вильямс, – когда человек желает видеть императрицу, но упорно не называет своего имени!
– Меня зовут Дуглас… можете звать и Маккензи – я родствен дому шотландских Гамильтонов.
– Убирайтесь вон! – заорал Вильямс, сатанея. – Дугласы и Гамильтоны – вот шайка, которая таскается по чужим дворам, облизывая тарелки.[5] Если вы честный британец, так купите себе ружье и плывите в Канаду – именно там, за океаном, Великобритания сейчас обретает свое богатство и величие!
Волны Ладожского озера, о которых так много рассказывал принц Конти, казалось, уже смыкались над головой Дугласа. Но французские коммерсанты, давно обрусевшие, помогли ему проникнуть к Воронцову, который был вице-канцлером и сторонником союза с Францией…
– Имею поручение, – брякнул Дуглас с разгону, – предложить себя в библиотекари и прислать образцы бургундского вина…
Михаил Илларионович был из числа «пужливых».
– Да бог с вами, – отступил он подальше от гостя. – Какой там еще библиотекарь? Какое вино?
– Библиотекарь – это я, а вино – суть лица, необходимые для переговоров между Версалем и Петербургом.
– Вот так и надобно сразу говорить, – смекнул Воронцов, прищелкнув пальцами. – А каковы ваши полномочия, сударь?
– Я лишь первая ласточка Версаля, – признался Дуглас, – и пока никаких полномочий, кроме добрых желаний короля Людовика, я не принес…
Тут вице-канцлер решил, что перед ним очередной авантюрист, какие часто наведываются в Россию, и взялся за колокольчик.
– Жано! – сказал Воронцов лакею-французу. – Будьте добры, милый, сведите этого господина вниз по черной лестнице, чтобы никто его не заметил, и более ко мне не допускайте!
И тайный агент короля снова пустился в бега до самого Парижа. Но – проездом через Митаву – Дуглас все-таки успел разменять русские рубли обратно на дукаты, и знакомый меняла, как и прежде, высчитал с него три процента в свою пользу.
– Что так недолго гостили, сударь? – спросил с ухмылкой.
– Европа плохо знакома с климатом России… Лечиться там нельзя: жара страшная, а ночью кусают комары.
Дуглас был так поглощен страхами перед русской инквизицией, что в гостинице «Под черным орлом» он даже не заметил одного человека. А этот человек был того же поля ягода, что и Дуглас. Только он был послан в Россию не от короля из Версаля – его направили шпионить из Варшавы… Два шпиона жили под одной крышей и прохлопали друг друга. Дальше началась комедия!
* * *
Когда Дуглас отъехал, он не знал, что «Под черным орлом» остались пить вино два истых француза.
Один из них плотно вошел в историю русской культуры, его имя неотделимо от имен Ломоносова и Леонарда Эйлера. Это был актер Чуди, который издавал в Петербурге альманах «Литературный хамелеон». Из Чуди он переделал себя в кавалеры Люсси. Потом этот Чуди-Люсси переехал на даровые харчи в дом Шувалова, где самовольно произвел себя в графа Пютланжа. В те времена люди не стыдились называть себя, как им больше нравилось.
Выпив вина и наговорившись, Чуди – Люсси – Пютланж спросил соседа:
– А кто вы, мсье?.. Я про себя уже все рассказал вам!
Собутыльником его оказался французский шпион.
– Клянитесь, – таинственно прошептал он, – во имя Франции и короля оказать мне услугу… Меня зовут Мейссонье де Валькруассан, и вы, надеюсь, не откажете мне в любезности донести до Парижа важные сведения… Вы же едете в Париж?
– О да! Меня там ждут дела. Я ведь когда-то был актером! Вы можете мне верить: я скорее стану гребцом на алжирской галере, нежели подведу такого патриота, как вы.
Чуди забрал у Валькруассана все его секретные бумаги и отправил их прямиком в Петербург – к своему покровителю Шувалову. После чего этот Чуди с чистой совестью ускакал в Париж, где его за прошлые «актерства» давно поджидала камера в Бастилии! В комедии осталось одно действующее лицо – Валькруассан.
26 
