59 
С самого начала бойни все ждали, что скажет Александр Солженицын, чей громкий голос некогда, как Иерихонская труба, немало способствовал крушению коммунистического режима. Ждали, но совершенно напрасно. Солженицын либо молчал, либо говорил что-то невнятное и неубедительное и невразумительное. Обласканный по возвращению на Родину президентом Ельциным (и удостоенный жить с ним в одном доме) Солженицын, видимо, добился предела мечтаний в своей сорокалетней борьбе.
Между тем, он еженедельно появлялся на телеэкране с разными аспектами темы «Как нам обустроить Россию», рассказывая сладкие истории о великих деятелях земского движения и благороднейших сельских учителях конца прошлого века, совершенно игнорируя тот факт, что в конце века нынешнего на территории России развязана крупномасштабная война. Когда же через «Литературную газету» великому писателю был задан прямой вопрос о его более чем странном поведении, Солженицын с запальчивостью былых времен воскликнул: «О какой Чечне может идти речь, когда русская школа в таком плачевном положении!» Впрочем, беспощадное время и судьба, идущая зигзагом, делают с людьми еще и не такое.
Заткнули рот и Сергею Ковалеву, пытавшемуся, рискуя жизнью, остановить очередную вспышку державного бешенства, добивающего страну. Начал компанию по шельмованию уполномоченного по правам человека, как мы уже говорили, сам Президент, чьи слова были правильно поняты как директивное указание. Начал Президент, а продолжил руководитель Центра общественных связей МВД полковник Владимир Ворожцов.
Собрав пресс-конференцию и поигрывая глумливой усмешкой, полковник провел аналогию между пребыванием Сергея Ковалева в Грозном, где тот пытался наладить переговоры между Дупаевым и командованием федеральных войск, и любым русским человеком, который бы в годы Великой Отечественной войны вдруг вздумал бы отправиться в Берлин и вести какието переговоры с Адольфом Гитлером. Высокоинтеллектуальный полковник то ли уже забыл, что война идет на территории России, то ли явочным порядком уже признал Чечню иностранным государством, напавшим на Россию, как некогда «сделала» Финляндия.
Как бы вы отнеслись к такому человеку, коллеги? — продолжая улыбаться, вопрошал полковник Ворожцов. «Коллеги» присмирели. Конечно, с Гитлером мог вести переговоры только очень плохой человек и изменник Родины.
Разъяснительную работу с журналистами провела и армия. Причем, на очень высоком уровне. Неожиданно собрал корреспондентов командующий войсками Московского военного округа генерал-полковник Леонтий Кузнецов.
Речь шла о прискорбном непонимании, которое сложилось между армией и прессой. Особенно генерал скорбел по поводу той острой критики, которой средства массовой информации подвергают министра обороны Грачева. Тут генерал оторвал свой взор от бумажки, поднял глаза на журналис тов и с солдатской прямотой брякнул: «Этих хамлюг, которые нашего министра обороны поливают, я бы собственными руками расстрелял!»
Журналисты притихли, видимо, не без оснований полагая, что генерал Кузнецов пригласил их именно для этого сейчас в прямом эфире и свершится справедливое возмездие за поношение министра обороны. Убедившись, что его отеческие слова дошли до аудитории, командующий столичным округом продолжал поучать прессу:
Вы понимаете, что Грачев наш министр обороны! Вот снимите его сначала с должности, и можете что угодно о нем говорить. А сейчас он же в должности! У него же ядерная кнопка в руках! Если его сильно рассердить, он же и долбануть может!
Генерал сделал паузу и обвел взглядом своих лихих светлоголубых глаз перепуганных журналистов. А затем уверенно добавил:
— И долбанёт!
Со столь ярким посланием к журналистской общественности собственной столицы не обращались, наверное, и генералы Чингизхана. Обещая подвергнуть ядерному удару всех, кто плохо отзывается о его любимом начальнике, генерал-полковник Кузнецов был просто великолепен, напоминая античного героя, угрожавшего уничтожить Рим за «повреждение нравов».
Справедливости ради, нужно заметить, что Грачев более других тогда нуждался в поддержке. Даже его заместители предпочли демонстративно уйти в отставку, нежели разделять со своим начальником ответственность за чеченскую войну. Многие генералы рангом пониже публично и наотрез отказались выполнять приказы министра обороны, полемизируя с ним через средства массовой информации.
59 
