82 
— Она считает, что у Павла есть другая женщина.
— Я от Лены ничего другого и не ждала, она по себе судит. А я верю Петрову! — сказала твердо Валя. — Он достойный и благородный человек. Он любит тебя и души не чает в детях.
— Любит! — горько скривилась Зина. — Когда любят, так не поступают. Ты себе представить не можешь, что чувствует женщина, которую вдруг разлюбили. У тебя те же глаза, лицо, руки, слова, но все теперь со знаком минус. Вчера был плюс, а сегодня минус. Что прикажешь с собой делать?
— Зина, ты только не обижайся, но мне кажется, что из-за тебя одной Петров никогда бы не отправился на край света. Как и всякая женщина, ты слишком много значения придаешь чувствам. Для тебя любовь — это розовые очки, сквозь которые ты смотришь на мир, а для Петрова — острая приправа к будням. Ему еще нужно мамонта убить и притащить домой, чтобы семью прокормить.
— Это ты в книжках вычитала?
Валя увлекалась психологической литературой.
— Кое до чего и своим умом дошла. Например, до того, что ты совершенно не понимаешь своего мужа. Не пытаешься разобраться в его проблемах, а сыпешь на его голову обвинения. Тебе больно и ты вопишь, не представляя, что и другие страдают.
— Значит, он любит меня?
— Не по-мавритански, конечно. А как нормальный мужик хорошую жену.
— И он не стал бы обманывать меня?
— Никогда!
Зина улыбнулась и облегченно вздохнула. Растерянная и подавленная, она легко попадала под чужое влияние, принимала точки зрения посторонних, а собственной точки опоры не имела.
Спокойствие и надежда, которые вдохнула в Зину сестра, рухнули благодаря Денису. Он пришел на кухню, смущенно посмотрел на жену, как бы спрашивая разрешения.
— Говори, — сказала Валя.
— Тут такое дело, — мялся Денис. — В общем, все письма лежат на нашем сервере, и программа их автоматически отсылает каждые три дня. Я даже нашел книгу в Интернете, откуда Петров скачал информацию.
— Ты хочешь сказать, — уточнила Зина, — что Петров заранее передрал откуда-то текст про проклятых тюленей, разбил его на части, вставил в каждую «Здравствуйте» и «До свидания», положил в ящик, и программа периодически отправляет послания?
— Да, — подтвердил Денис. — Но текст он подредактировал, в первоисточнике есть всякие диалоги и сюжеты.
Зина закрыла лицо руками, тихо застонала. Валя, чья вера в Петрова пошатнулась, все-таки стояла на своем, оправдывала изменника:
— Петров не хотел вас расстраивать.
Денис неуклюже поддержал жену:
— По-моему, здорово придумал.
Зина убрала руки от лица, посмотрела на Дениса едва ли не с ненавистью. Он смутился, принялся рассказывать о том, как плохо стало на фирме после бегства Петрова. Зина перебила:
— Верить, говорите, надо? — Она усмехнулась. — В фальшивки, в подметные письма? Господи! Хоть бы все тюлени подохли!
— Животные не виноваты, — умно возразил Денис и тут же поправился:
— Тюлени — это иносказательно, понимаю.
Валя смотрела на сестру с болью и сочувствием.
Зина всегда была для нее образцом стойкости. В детстве Валя старалась походить на старшую сестру, подражала ей, даже копировала. Но теперь Зина будто забыла, какая она есть на самом деле. Или переменилась?
— Помнишь, — спросила Валя, — как однажды родители не поверили, что учительница поставила мне в дневник чужую двойку?
Зина отрицательно покачала головой.
— А я на всю жизнь запомнила, — продолжала Валя. — Ты тогда стала в угол, объявила голодовку и сказала, что не выйдешь, пока они передо мной не извинятся. Ты одна мне поверила, даже бабушка сомневалась. И я поняла: очень важно, когда тебе верят, несмотря на аргументы и факты, просто потому, что ты — это ты.
— Чем ближе человеческие чувства к Иррациональному абсолюту, — изрек Денис, — тем выше их этическая ценность.
Валя ласково погладила руку мужа. Она знала, что скорость его мысли многократно опережает среднестатистическую. Цепь рассуждений уносится вперед, и Денис выдает результат, логичность которого окружающим надо объяснять на пальцах.
— Что ты имел в виду? — пришла она ему на помощь.
— В школе я вырывал последние страницы из учебника, чтобы не было соблазна посмотреть правильный ответ. Однажды в больнице меня перепутали с однофамильцем и сделали гастроскопию. Я догадывался об ошибке, но пошел на жуткую процедуру, чтобы не подвести медсестру.
С помощью подобных абсурдных поступков я выработал самоуважение, поборол комплексы неполноценности.
82 
