84 
— Ты думаешь, все-таки… — всхлипнула Зина между спазмами слезного града.
— Ежу понятно! Петрова ничто не могло сбить с пути, только баба!
Они плакали обнявшись, размазывая дорогую косметику по эксклюзивным нарядам друг друга.
Зина поняла, что ближе, чем Лена, у нее никого нет. Только Лена понимает ее, сочувствует. Она-то не бросит в беде…
И Лена это доказала. Наревевшись, она умылась и заставила умыться Зину.
— Мы еще повоюем! — заверила Лена. — Так!
Ты у нас кто? Художник.
— Какой я художник, — возразила Зина, — недоучившаяся студентка.
— Художник! — твердо сказала Лена. — Ты пойдешь работать в рекламное агентство «Имидж плюс», у них долгосрочный договор с моей фирмой и другими «дочками» «Класса».
Лена выкурила сигарету, успокоилась, вернула лицу и голосу привычный деловой настрой, открыла еженедельник, нашла номер телефона и набрала его.
Через неделю Зину ждали на новом месте работы.
* * *
Колено раздирало от боли, словно сустав превратился в громадный фурункул, но Петров старался думать о другом. Жить ему оставалось недолго. Получив его подписи на договоре и отзвонив в Москву, бандиты стали собираться в дорогу. Переговорить с глазу на глаз с Тренером не удавалось. Время шло, Петров почти физически ощущал, как утекают драгоценные секунды и минуты. Он сидел на лавке, даже встать не мог — боль в ноге не позволяла двигаться.
В кулаке Петров держал бумажку, на которой написал большими буквами: «Надо поговорить наедине».
Он ловил взгляд Тренера, но бандит обращал на него внимания не больше, чем на пакет с мусором.
Наконец Тренер оказался рядом, Петров двинул ему по столу записку. Мгновение, когда бандит раздумывал — уважить ли просьбу, — Петров молился.
Он не знал ни одной молитвы, но обращался к Богу:
«Господи, воля Твоя! Сделай так, чтобы этот ублюдок меня выслушал!»
— Проверьте машину, — велел Тренер своим браткам. — Ждите меня на улице.
Петров внимательно следил за своим лицом, радости не выказал. От того, насколько уверенно он будет держаться, зависит многое.
— Ну что? — ухмыльнулся Тренер. — Деньги будешь предлагать?
— Да.
— А я не продамся.
— Ну и глупо. Можно подумать, что ты за красивые глаза корячишься.
— И во сколько оцениваешь свою паршивую жизнь?
— Сколько тебе обещали?
— Не твое дело.
— Умножь цифру на сто. Помнишь математику из младших классов? Было две тысячи — стало двести тысяч, было три тысячи — стало триста.
Тренеру не было нужды скрывать свои эмоции, Петров отлично видел, что бандит борется с искушением. «Господи, — снова взмолился мысленно Петров, — пусть он окажется самым жадным из всех ворюг».
Он точно угадал сумму гонорара — Тренеру обещали три тысячи долларов за операцию. Но триста тысяч — совсем другая сумма. С такими деньжищами можно свалить из страны. Поехать к Тофику в Майами, давно зовет. И не щипать продавцов хот-догов, а держать бордель с девицами из бывшего СССР.
— Твои заказчики ничего не узнают, — подливал Петров керосина в огонь, — ведь договор я подписал, и деньги с них ты получишь с чистой совестью. Я лягу на дно, месяц обо мне никто не услышит. А ты за это время сумеешь следы замести.
— Блефуешь! — Тренер громко сплюнул на пол. — Откуда ты возьмешь здесь триста тысяч сразу и налом?
Услышав сумму, Петров едва не воскликнул от радости. Он боялся, что бандитам обещали более десяти тысяч долларов. Быстро выложить миллион он действительно не мог, но на их семейном счете лежало чуть больше четырехсот тысяч. И в то же время Петров пережил удар по честолюбию, за его голову назначили унизительно маленькую сумму, как за лоточника.
— Легко, — Петров тоже сплюнул, подражая бандитским манерам, — в любом городишке, где есть нотариус.
— Как докажешь?
— Доказательством будет твой счет, на который я переведу деньги. Чем ты рискуешь. Тренер? Я в твоих руках и без костыля шага ступить не могу.
— Ты наполовину покойник.
— Правильно, но ты зароешь меня вместе с возможностью получить солидный куш.
Не одна сделка не давалась Петрову таким эмоциональным напряжением. Наверное, у него появились седые волосы. Ох, как хотелось броситься на бандита, вцепиться ему зубами в глотку! И проиграть? Петров мысленно призывал себя к спокойствию, давил внутреннюю агрессию. Он цедил лениво, как бы нехотя:
— Жизнь мне, конечно, дорога, но ползать перед тобой на пузе я не стану. А ты подумай, представится ли тебе еще случай вмиг разбогатеть.
84 
