12 
Солнечные лучи, проникавшие в оранжерею ее матери, высвечивали каждый завиток, играли бликами на волосах. И то, как Бек Мерчент рассматривал ее волосы, заставило Сэйри пожалеть, что она не сидит в густой тени.
И еще ей не понравилось, что приходится запрокидывать голову, чтобы поговорить с ним. Альтернативой был разговор с пряжкой его брючного ремня. В любом случае она оказалась в невыигрышном положении. Намереваясь уйти, Сэйри скользнула к концу скамьи.
— Прошу прощения.
— Интересное имя.
Она замерла и посмотрела на него через плечо.
— Простите?
— Сэйри. Кто вас так назвал?
— Моя мать.
— Это семейное имя?
— Так звали ее бабушку по отцовской линии.
— Мне нравится.
— Спасибо. Мне тоже нравится.
— Долгое время после того, как я стал работать на вашу семью, я не знал, как оно правильно произносится.
— Как написано, так и произносится. Да и какое это имеет значение?
— Очевидно, никакого.
Сэйри снова сделала попытку уйти, но Бек помешал ей.
— Вы так и не ответили на мой первый вопрос, Сэйри. На этот раз она повернулась к нему всем телом.
— Вы пытаетесь казаться умным?
— Нет, просто стараюсь поддержать разговор. Но что бы я ни сказал, вас все раздражает. Отчего это? Сэйри громко вздохнула и сложила руки на груди. — Я не помню вашего вопроса. Он кивком головы указал на фортепьяно: — Вы играете?
— К сожалению, нет. Мама записала меня на уроки музыки, когда мне было восемь, и требовала, чтобы я занималась по часу каждый день. «Потому что молодая леди должна уметь играть на музыкальном инструменте», — так она говорила. — Сэйри улыбнулась, вспоминая, как мать выговаривала ей за нежелание заниматься каждый день. — Мама пыталась обуздать меня, но в конце концов сдалась, объявив меня необучаемой. Для игры на пианино необходимы способности и самодисциплина, а ни того, ни другого у меня не оказалось.
— В самом деле? — Бек сел рядом с ней, спиной к клавишам, бедро к бедру, лицом к лицу. — Вам не хватает самодисциплины?
— Я говорю о том времени, когда мне было восемь, — Сэйри старалась говорить непринужденно. — С тех пор многое изменилось.
— Надеюсь, не в ущерб необузданности. Рыжеволосая женщина с самодисциплиной — это потеря для общества.
Сэйри не доставила ему удовольствия и не прореагировала на эти слова, а сказала:
— Вы оправдываете мои ожидания. Я предполагала, что вы станете меня оскорблять.
— Оскорблять? Я пытался сделать вам комплимент.
— Вероятно, вам стоит почаще заглядывать в словарь.
— Зачем?
— Уточните, что значит комплимент.
Сэйри встала, прошла через оранжерею и остановилась у портьеры, отделяющей буйство зелени от главного вестибюля, полного собирающихся уходить гостей. Многие останавливались и негромко выражали ей свое сочувствие.
Среди прочих был и шериф Ред Харпер. За последние десять лет его лицо стало еще более худым и длинным, но Сэйри все равно узнала его. Она видела, как перед уходом шериф пожал руку Хаффу и Крису и о чем-то шептался с ними. Увидев это, Сэйри вспомнила, зачем она вернулась в этот дом, хотя поклялась никогда этого не делать.
Бек Мерчент встал позади нее. Она почувствовала его близость. Сэйри спросила негромко, но внятно, чтобы он мог слышать ее:
— Шериф Харпер сомневается, что Дэнни покончил с собой?
— Давайте выйдем на улицу.
Он взял ее под локоть, но она тут же повернулась к нему лицом и выдернула руку.
— Лучше мы останемся здесь.
Ее отказ определенно разозлил Бека, правда, голоса он не повысил:
— Вы уверены, что нам стоит говорить об этом там, где нас могут подслушать?
Они долго смотрели друг на друга, и это было схваткой характеров. И все-таки Сэйри вышла из оранжереи и, не оглядываясь, направилась в заднюю часть дома, уверенная в том, что Мерчент идет за ней следом. Когда они проходили через кухню, Селма, загружавшая посуду в посудомоечную машину, спросила, успели ли они поесть.
— Я поем позже, — ответила Сэйри.
— Я тоже, — поддержал ее Бек.
Они уже выходили через заднюю дверь, когда услышали слова экономки:
— Вам надо поесть. Силы вам еще понадобятся.
Не думая о том, куда идет, Сэйри шла через вылизанную зеленую лужайку по направлению к реке. Глинистый берег позади дома часто служил ей убежищем в детстве. Она приходила, чтобы погрустить в одиночестве, если все получалось не так, как ей хотелось; сбегала из дома, когда атмосфера там накалялась, потому что Хафф был не в духе; пряталась от Криса, который обожал дразнить и мучить ее.
12 
