Особенно,... 
177 
Год назад люди с недоумением созерцали картину вступления в столицу союзных войск, устало и равнодушно пожимая плечами, но постепенно волна недовольства стала нарастать. Допустить, чтобы иноземцы хозяйничали в Париже, – для большинства это было равносильно тому, чтобы позволить постороннему забраться в их собственную душу!
Французам надоели бесконечные войны, единственным виновником развязывания которых многие считали Наполеона, но еще большее возмущение в народе вызвала попытка королевской семьи воцариться на троне и начать восстанавливать прежние порядки. За двадцать лет пребывания в эмиграции, фактически ставшие чужаками, а теперь позорно въехавшие в Париж в обозе иностранных интервентов, Бурбоны немедленно принялись смещать с ведущих государственных постов людей, всенародно прославившихся своими деяниями. Вновь на первом плане оказалась не личная доблесть человека, а его происхождение и связи.
И вот свершилось удивительное: опальный император вернулся в Париж, пройдя через всю Францию без единого выстрела, увлекая за собой армию и народ – даже тех, кого послали его уничтожить.
Иногда человек бывает подобен птице – он предпочтет один раз взлететь к сверкающему солнцу и сгореть в его лучах, чем десятилетиями жалко влачиться по грязной земле.
Но именно теперь, когда Франция желала одного – мира, когда она была готова отказаться от всех претензий на европейское господство, Европа беспощадно навязывала ей войну. Огромная армия союзников двинулась к границам страны, и в июне 1815 года Наполеон, объявленный «врагом человечества», принял решение выступить навстречу противнику.
Предстояло сражение при Ватерлоо – битва не на жизнь, а насмерть, всем вместе – за судьбу Франции и каждому – за свою собственную звезду.
ГЛАВА VII
Элиана с трудом пыталась заснуть. Было уже два часа ночи, взошел месяц, и на улице немного посветлело, хотя это был мертвенный свет, тусклый, как свет лампы в гробнице. И тишина казалась тревожной, внушала страх.
Последние вести с поля боя были неутешительны, и сейчас будущее представлялось ей подобным неподвижной громаде, утонувшей в туманном облаке неизвестности. Возможно, скоро туман исчезнет, и она увидит что-то большое и светлое, или же эта мрачная глыба рухнет, распадется на куски, превратится в пыль, и впереди окажется пустота.
Женщина беспокойно ворочалась в постели. Если ожидание затягивается, в конце концов у человека создается ощущение, будто он ждет свидания с призраком.
Внезапно Элиана услышала шорох колес подъехавшего одинокого экипажа. Она встала с постели, накинула пеньюар, перебросила на грудь заплетенную на ночь толстую и длинную косу, взяла свечу и подошла к дверям.
На лестнице послышались тяжелые спотыкающиеся шаги. Женщина распахнула дверь. Она была уверена в том, что не увидит за нею ничего, в лучшем случае – только тень.
Звук шагов приближался, и вот на пороге возникло что-то черное – человек, с головы до ног закутанный в темную накидку.
Элиана отступила назад. Свеча дрожала в ее руке. В следующую минуту она увидела блеснувшие во мраке глаза незнакомца, потом накидка упала, и женщина тихо вскрикнула, не веря своим глазам: перед нею стоял Бернар.
Он переступил порог, пошатываясь и тяжело дыша, и тут Элиана заметила, что его мундир испачкан в грязи и залит кровью.
– Ты ранен! – воскликнула женщина, увидев, что муж держится рукою за плечо.
– Да, – выдавил Бернар, – но это… это неопасно.
Он сделал несколько шагов по комнате и рухнул в стоявшее поблизости кресло. Элиана смотрела на него, не смея обнять, все еще до конца не поверив в это чудо, но ее душа уже взлетала к небесам в светлой, полной благодарности молитве. Он жив!
Бернар заговорил сбивчиво и торопливо:
– Сражение проиграно. Армия разбита. Это был не бой, а резня. Всеобщее бегство. Это конец.
И замолчал, стараясь отдышаться.
– Я сейчас же пошлю за врачом, – сказала Элиана.
– Не нужно. Перевяжи сама. Поставь воду на огонь.
В это время дверь гостиной приоткрылась, и в комнату заглянула привлеченная шумом заспанная Адель.
– Папа! – радостно воскликнула она, но Элиана вытолкала ее назад, не дав приблизиться к отцу.
– Ему сейчас не до тебя. Ступай к себе. Утром поговорим.
Потом побежала вниз, не зажигая света, чтобы не разбудить остальных домочадцев. Элиана была безумно рада возвращению мужа, и вместе с тем ее не покидала тревога. Женщине показалось, что этот бой отнял у Бернара остатки душевных сил. Что-то окончательно сломалось в нем, его покинуло то самое удивительное мужество, что помогало ему держаться все эти годы, непобедимая жажда жизни иссякла.
177 
