86 
– У вашего супруга было большое имение; вы сейчас живете там?
– Нет, оно продано за долги. Я уже говорила: мой супруг был игроком. Но я не жалею, – все так же беспечно отвечала Софи, – воспоминания о днях, проведенных в этом доме, нельзя назвать приятными. Гораздо больше мне бы хотелось выкупить имение моих покойных родителей, они ведь происходили из старинного рода, хотя и обеднели. А сейчас я живу у дяди и во многом рассчитываю на его поддержку.
Потом они заговорили о министерстве; молодая женщина была хорошо осведомлена о тайных делах и интригах дипломатических кругов, судила обо всем с завидной проницательностью и в то же время – по-женски оригинально, и Максимилиан чувствовал, что его привлекает ее живость, милая ирония, острый ум, а также неутомимое честолюбие. На своем пути он еще не встречал таких женщин; хотя, может, и встречал, но не считал нужным замечать. Так бывает: сияние солнца мешает разглядеть другие, не менее загадочные и прекрасные светила.
Солнцем его жизни была Элиана, земная женщина и одновременно – волшебная фея, порождение его юношеских грез.
Он взглянул на Софи и поймал себя на мысли о том, что сравнивает ее с Элианой, тщательно взвешивает все «за» и «против» и убеждает себя в чем-то, а в чем-то противоречит себе.
Да, он был противоречив, как все люди: с одной стороны ему хотелось, чтобы окружающие понимали его как можно лучше, а с другой – не желал, чтобы кто-то видел в нем то, что он считал нужным скрывать.
Максимилиан с самого начала сделал ставку на свою безукоризненную порядочность и не прогадал: люди не боялись иметь с ним дело, его уважали, ему привыкли доверять. Но был один, самый близкий ему человек, в глазах которого он давно уже утратил облик «вечного рыцаря», человек, который знал, что ему приходилось идти на сделки с совестью, который сумел понять его и простить благодаря своей любви. Этим человеком была Элиана.
Пережитое наделило ее особым внутренним зрением, помогающим распознавать окружающих ее людей и, как ни странно, – почти ничего не отняло. Максимилиан не переставал удивляться тому, как много сохранилось в ее душе прежней мечтательности и веры в любовь. Что ж, в чувствах она была выше его, это следовало признать. Он был велик своим умом, она – своею любовью. И все же она оставалась всего лишь женщиной, а женский век недолог, и в силу обстоятельств она уже не могла стать его женой и матерью его детей.
Максимилиан не мог понять одного: как получилось, что он, с его гибкостью, прозорливым умом, умением вникать в суть вещей не доверился своему сердцу и не откликнулся на чувства Элианы тогда, в 1789-м! Неужели он, в самом деле, слишком много думал о себе, неужели боялся любви, ее глубины и силы, способной направить жизнь в иное русло, помешать его великим свершениям?
Теперь он расплачивался за то давнее малодушие сомнениями и сердечными муками и сознавал: если б девять лет назад он увез Элиану из мятежного Парижа и женился бы на ней, все было бы по-другому. Тогда он мог всецело располагать ею, он не опасался ее мыслей, она принадлежала бы только ему и вдохновляла бы – возможно, до сих пор. Что ж, он все понимал, и это не давало ему права ошибиться еще раз – как бы ни жгла совесть, как бы ни болела душа.
И теперь, когда он смотрел на Софи, у него мелькнула мысль о том, что эта женщина способна, пожалуй, даже восхищаться тем, за что Элиана втайне осуждала его; в каком-то смысле он и Софи были сделаны из одного теста, хотя прошли совершенно разный жизненный путь.
И все-таки он отдавал себе отчет в том, что это влечение разума, а не сердца.
– Вы знаете, как сложны сейчас австро-французские отношения, – говорила Софи, устремляя на Максимилиана немигающий мягкий взгляд, тогда как ее маленькая, но сильная рука в длинной, тонкой перчатке покоилась на сгибе его локтя. – Скоро созывается конгресс, на котором будет обсуждаться вопрос о создании коалиции европейских государств, и мне известно, что в данное время министерство рассматривает несколько кандидатур для поездки в составе делегации, в том числе и вашу. Мне кажется, вы с вашими способностями могли бы максимально проявить себя в этом деле.
Он молча и внимательно слушал, и молодая женщина продолжила:
– Знаете, в аристократических салонах Лондона я встречала разных людей, но среди них было много таких, которые постоянно хвалились тем, что сделали двадцать или тридцать лет назад. Они без конца вспоминали об одном и том же событии, яркой вспышкой блеснувшем в начале их пути, забывая о том, что вся последующая жизнь прошла впустую.
86 
