Особенно,... 
39 
— Пойду посмотрю, как там бифштексы, — сразу же понял намек Тайлер. Потрепав Хейли по плечу, он удалился на кухню.
— Пойдем в спальню, — заговорщически прошептала Элен и решительно потянула за собой сестру.
Закрыв дверь, она тут же привалилась к ней спиной. Ее широко открытые глаза сияли от возбуждения.
— Ну ты, Хейли, даешь! И где ты его все это время прятала? Давно это между вами? Кто он, а? И встретились где? А пука, выкладывай все как на духу!
Хейли задумчиво прошлась по комнате, остановилась у туалетного столика, машинально взяла щетку для волос и принялась расчесывать свои медно-красные волосы.
— Да в общем-то, и рассказывать нечего. Познакомились несколько недель назад. Его дочь ужалила пчела, когда они развлекались в луна-парке.
— А он, гляжу, прилично упакован. Одна машина чего стоит! И шмотки — что надо!
Хейли испытала непреодолимое желание сразить сестру наповал, так, чтобы язык у нее отнялся.
— Он владеет нашей фирмой — «Серендипити», — бесстрастно поведала она. — И еще много чем.
— Ма-амочки мои, сестренка! Вот уж повезло, так повезло! Он, наверное, и в постели — просто террорист. — Щетка на мгновение застыла над головой Хейли, но в следующий момент с удвоенной яростью начала снова терзать спутанные локоны. — Так или нет? — настырно допытывалась Элен.
— О чем ты?
— Какой он, спрашиваю, в постели? Хейли увидела в зеркале лицо сестры. Ее глаза лихорадочно горели — воображение, должно быть, рисовало ей картины одну заманчивее другой. Хейли снова потянуло на похвальбу — как-никак, а такой мужчина, как Тайлер, захочет провести романтический вечер далеко не с каждой!
— Точно, как ты говоришь, — услышала она себя будто со стороны. — Террорист.
Щетка выпала из ее руки и грохнулась на туалетный столик, словно протестуя против беззастенчивой лжи. Ну зачем ей делать вид, что она спит со своим шефом? Зачем врать собственной сестре? Стянув волосы в пучок, она со злобой вогнала в него несколько шпилек.
— Ах, сестренка, до чего же я за тебя рада, — театрально вздохнула Элен. Хейли сделала вид, что не замечает в этом вздохе зависти. На сей раз она постаралась остаться невозмутимой. — Слава богу, хоть одна из нас счастлива.
Подавив вздох, старшая сестра сдалась:
— А ты разве не счастлива? Мне казалось, тебе по душе твоя новая работа, новые друзья.
— Друзья… Скажешь тоже! — фыркнула младшенькая. — Помнишь ту девчонку, о которой я тебе рассказывала? Ну ту самую, которая хорошо ко мне относилась? — Не дожидаясь ответа, Элен продолжила:
— Так вот, настоящей сволочью оказалась эта девочка. Я ей малость задолжала. И главное ведь, она чуть ли не силком заставила меня взять эти деньги, а теперь требует их назад — все сразу! Ну прямо совсем перестали люди доверять друг другу.
Хейли обернулась, чтобы заглянуть в лицо младшей сестре, которая уже успела усесться по-турецки посередине широкой кровати. Сейчас она выглядела поразительно юной — чуть ли не моложе Фейт. В ее зеленых глазах стояли слезы.
— И сколько же это — «малость»? — холодно поинтересовалась Хейли.
— Пятьсот долларов, — еле слышно промямлила сестрица.
— Сколько?! — искренне ужаснулась Хейли. — Элен, как ты могла? Пятьсот долларов! Зачем тебе столько?
— Не кричи на меня, Хейли, — захныкала Элен. — Говорю же тебе, она насильно заставила меня взять их.
— Врешь.
— Да точно тебе говорю! А ты вредная — ну совсем как она.
— И на что же ты эти деньги потратила? — В голове Хейли тошнотворным хороводом закружились мысли о наркотиках, карточных долгах и жульничестве. — Куда их дела?!
— Ну шмоток прикупила. Побрякушек немножко. Только не смотри на меня так, Хейли, — разревелась Элен, наконец отважившись посмотреть старшей сестре в глаза. — Ты же знаешь, я не выношу, когда ты злишься на меня. Я тебя так люблю…
— Особенно когда тебе позарез нужны деньги.
— О господи, да как у тебя язык поворачивается говорить такое!
— Ведь ты именно за этим приехала — так или нет? За деньгами?
— Но я же в долг прошу. А потом все верну. Ей-богу, верну! Ну пожалуйста, Хейли. А то она на работе уже всем уши прожужжала, какая я дрянь.
Хейли поразилась. Ну почему так получается? Стоит ей расплакаться самой, и она становится страшна как черт: нос — красный, щеки — пятнами. А вот Элен, даже когда плачет, — красотка хоть куда. Ее глаза блестели от слез, слипшиеся ресницы казались еще гуще, дрожащие губы придавали лицу выражение беззащитности, перед которой не мог устоять даже человек с камнем вместо сердца.
39 
