– Но он никогда не приставал ко мне, ни открыто, ни как-либо иначе.
– Однако ваши отношения выходят далеко за рамки обычных взаимоотношений между начальником и подчиненной.
– Я считаю его другом, – осторожно сказала Кэт. – Между нами никогда не возникало даже намека на какие-нибудь особые отношения. Судя по всему, у них с Ненси идеальный брак.
– Идеальных браков не бывает. Кэт лукаво взглянула на него.
– Ты знаешь это по собственному опыту?
– К сожалению, да. Слишком большому.
– Я так и думала.
– Возвращаясь к тебе и Биллу Уэбстеру…
– Не существует никаких «меня и Билла Уэбстера», – возразила Кэт. – Он дал мне прекрасную возможность проявить себя. Я уважаю его как человека. Вот и все.
– Нет, Кэт, я так не думаю. – Видя, что она собирается снова возразить, он быстро продолжил:
– Я не считаю, что ты лжешь. Дело в нем. Он ведет себя как-то странно, и это не дает мне покоя.
– Он довольно красив, статен, его нельзя не заметить. Достиг в жизни многого. Имеет огромное влияние. От него исходит сила.
– Подожди минутку, – вспылил Алекс. – Уж не хочешь ли ты сказать, что я к нему ревную?
– 06 этом надо, наверное, спросить тебя самого.
– Все наоборот, дорогая. Сегодня вечером он ревновал тебя ко мне, потому что я был твоим кавалером.
– Ерунда!
– О'кей, может быть, и ерунда. Но помяни мое слово, Уэбстер что-то скрывает.
Разговор зашел в тупик. Кэт не хотела признаваться, что поведение Билла в тот вечер смутило и встревожило ее. Ей нужно было время, чтобы все осмыслить.
Однако Алекс не унимался.
– Как ты думаешь, почему он так странно повел себя, когда ты увидела фотографию Карлы?
– Потому что если он впервые обратил на меня внимание именно из-за этого сходства, то просто-напросто смутился. Подобная сентиментальность не вяжется с его имиджем крутого администратора и бизнесмена – имиджем, который он всегда старательно культивировал и которого рьяно придерживался.
– Возможно.
Кэт стукнула кулаком по рулевому колесу.
– Ты что, всегда и во всем чувствуешь себя правым? Разве у тебя не бывает моментов, когда ты говоришь себе:
«Я никогда не смотрел на это с такой точки зрения, возможно, я был не прав»?
– Но не в данном случае, – упрямо возразил Алекс. – В поведении Уэбстера есть нечто такое, что можно назвать притворством. Я это нюхом чувствую. Он слишком совершенен. Его жизнь могла бы служить иллюстрацией к современной волшебной сказке. Поневоле начинаешь подозревать, что где-то рядом бродит злой противный тролль.
– По-моему, в тебе говорит полицейский.
– Может быть, и так. Но скорее во мне говорит шестое чувство. Это уже привычка, я готов подозревать всех и каждого.
– Почему?
– Потому что каждый человек внушает подозрение. У каждого есть что скрывать.
– Ты имеешь в виду тайны?
Ее лукавые слова, сказанные нарочитым шепотом, ничуть его не смутили, он продолжал сохранять все то же серьезное, даже мрачное выражение лица.
– Именно тайны. У нас у всех они есть, и мы предпочитаем прятать их от посторонних глаз.
– Ну уж, во всяком случае, не я. Моя жизнь словно открытая книга. Меня обследовали и просвечивали вдоль и поперек. Буквально вспороли мне живот и осмотрели все внутренности. Если бы у меня было что скрывать, это что-то давно уже было бы обнаружено.
Алекс покачал головой.
– У тебя тоже есть тайна, Кэт, – настаивал он. – Возможно, такая глубокая и страшная тайна, что она существует только в твоем подсознании, – ты даже сама не знаешь, в чем она состоит. И ты не хочешь сама себе признаться в том, что она есть, потому что иначе тебе придется что-то решать, что-то с ней делать. Мы – я имею в виду каждого из нас – хороним в себе наиболее страшные стороны нашей натуры, потому что не а силах встретиться с ними лицом к лицу.
– Ха-ха, я так рада, что пригласила тебя сегодня. Ты настоящий кладезь шуток и веселья.
– Я уже пытался с тобой шутить чуть раньше, – напомнил ей Алекс. – Мне показалось, мое чувство юмора тебе не очень-то импонирует.
Кэт осуждающе нахмурилась.
– По-моему, ты мне читаешь лекции по психологии для полицейских, причем сам чрезмерно увлекаешься собственными рассуждениями.
– Все может быть. Но авторы беллетристики тоже неплохие психологи, знаешь ли. Час за часом, день ото дня я создаю на бумаге человеческие судьбы. Я изучаю модели их поведения и пытаюсь понять, что ими движет. Подумай, например, о такой вещи. – Он повернулся к ней лицом. – Ты ударила себе по большому пальцу молотком. Как ты будешь реагировать?