22 
- О! - оживился Иван. - Наконец-то до самого важного дошел! И хороший меч?
- Хороший, хороший. Надежный. Еруслан тем мечом с Кащеем бился - и жив остался, своими ногами ушел!
- А Кащей?
- И Кащей тоже, конечно. То ли не слышал, что он доселева в своем дворце сидит, над златой горой чахнет? Но знаешь, схватиться с Кащеем Бессмертным вничью… Это немалого стоит - таких хоробров на Руси пальцами считано… Ну и Огненного Щита Еруслан тоже потом победил - Росланей ему рассказал, в чем у этого колдуна секрет. Правда, к тому времени поздно уже было, царь Картаус помереть успел. Еруслан Лазаревич тогда на его дочери-царевне женился, да и стал сам царствовать. Вот такая история.
- А Самосек?…
- А Самосек он незадолго до смерти схоронил в месте заветном - ждать нового хозяина. Мне-то он ни к чему, я этой ржавчиной особо не пользуюсь - а вот тебе, думаю, как раз по руке будет… О, а вот как раз и это место! Слезай, дальше ногами пойдем.
Иван торопливо соскочил на землю. У Яромира явственно заскрипели кости - волк кувыркнулся через голову и поднялся на задние лапы, становясь человеком. Шерсть вновь оборотилась одеждой, вместо колючего репья на поясе закачался тяжелый кошель.
Нетрудно было догадаться, почему оборотень предпочел принять двуногое обличье - в этом месте чаща стала такой густой, что ветви превратились в сплошную колючую стену. Попытавшись продраться в образе волка, он непременно растерял бы добрую толику того роскошного меха, коим так гордился.
- Дай-ка топорик, - протянул руку он.
- Какой?…
- Там, в котоме.
Прорубиться сквозь этот лесной заслон оказалось не так-то легко. Вековые ели словно сопротивлялись непрошеным гостям, явившимся похитить хранимое сокровище.
- Я ноговицы порвал… - виновато сообщил Иван, с трудом отцепляясь от колючей ветки.
- Бывает… - не проявил интереса Яромир.
- И рукав порвал…
- Ну а я тебе что сделаю? Среди волколаков портных нема.
- И плечо оцарапал…
- Мне тебе что - подуть, чтоб не болело? - хмыкнул Яромир, даже не оборачиваясь. - Терпи, уже почти пришли… а вот и он, родимый!
Иван сразу позабыл обо всех невзгодах. Посреди чащи открылась крохотная полянка, заросшая изумрудной травой. Перед деревьями словно бы провели невидимую черту - по такому ровнехонькому кругу они росли.
А в самом центре покоился огромный серый камень - и из него торчала рукоять меча. Легендарный Самосек, оружие одного из величайших хоробров старых времен…
Княжич восхищенно обошел вокруг чудесного клинка. Рукоять выглядела совсем простой - ни единого украшения, только набалдашник в форме петушиного гребня, да тоненькая медная полоска вдоль черена. Перекрестье чуть удлинено, слегка изогнуто на концах.
Сам же клинок… Большую часть скрывал камень, но и то, что оставалось на виду, ясно показывало, что это металл наивысшего качества. Лучший из лучших, способный рубить железо и даже сталь, нисколько не тупясь. Его можно согнуть в кольцо - не сломается. Судя по золотисто-бурому фону и прядям в виде поперечных поясков на характерном волнистом узоре - «коленчатый» булат, самый драгоценный из всех. Когда же Иван обнаружил на доле узор, напоминающий человеческую фигуру, то едва не вскрикнул от восторга - ему досталось настоящее сокровище. Подобные мечи ценятся даже не на вес золота - намного дороже.
- Ну, помогай, святой Егорий! - расплылся в улыбке княжич, благоговейно берясь за черен.
Он потянул меч на себя. Еще раз. Еще. Уперся ногами в камень и принялся тащить изо всех сил, стиснув зубы от напряжения… но все тщетно. Клинок сидел в своих «ножнах», словно врос в них корнями.
- Это что?… почему?… - обиженно повернулся к Яромиру Иван.
- Там все написано, - пожал плечами тот.
Княжич только теперь обратил внимание, что на камне вырезаны некие буквы. Он присел на корточки и зашевелил губами, складывая полустертые черты в слоги, а те - в слова.
Точнее, пытаясь складывать.
Читать и писать на Руси умеет едва ли не каждый. С тех пор, как солунские братья, Константин с Мефодием, принесли на эти земли глагольную грамоту, березам приходится несладко - всяк, кому не лень, бересту с них обдирает на свои записки. Да добро бы дельное что писали, так нет - любую глупость, что в голову взбредет.
Иван и сам в иные часы отсылал подружкам грамотки вроде: «Поклон от Ивана ко Ульянке. Пойди вечором на сеновал, бо яз тобе хочю, а ты меня. Да коли завязка на бересте порвана буде, выдери послуху Михальке ухи, штоб не читал княжески рукописания впусту».
22 
