Особенно,... 
57 
– Что за совет?
– Да так... В признание надо, говорит, идти. Тогда следственный эксперимент будет... А вышел экскремент... Лет сорок ему. Высокий и сутулый. Руки как у обезьяны длинные. И ноги кривые. Нос большой, острый, лоб над ним нависает...
– Не, не знаю такого... – досадливо покачал головой Пыж. – Ты бы к Кишеру подошел. Он все знает...
Кишер внимательно выслушал Ролана.
– Нос, говоришь, большой и острый... И руки длинные... Знаю такого, – торжествующе усмехнулся смотрящий. – Бирюк это. Бродяга ссученный. Братва давно с него спросить хочет. Да он, гад, шифруется... Значит, под Бирюка ты попал... Плохо...
– Знаю, что хорошего мало.
– Ничего, в следующий раз будешь умней... Надо будет маляву пульнуть. Пусть знают, что Бирюк еще одного нашего брата подставил...
Кишер заработал дополнительное очко для своего авторитета. Ролан же, напротив, его потерял. Как же, не смог наседку раскусить... Хотя это в общем-то и не косяк, но все равно было неприятно. Ролан хотел набирать очки, но никак не терять их. И зачем он только Пыжу пожаловался...
Лязгнул замок – дверь открылась и гулко стукнулась о блокиратор. В камеру вошел новичок с матрацем под мышкой. Здоровый парень, мощный. Зашел с независимым видом. Небрежно вытер ноги о расстеленную тряпку. Ролан узнал его.
– Это же Сазан! – не удержался он от реплики.
– Откуда его знаешь? – спросил Кишер.
– Он с Гордеем и Каурым сидел. В штрафном. Он третьим был. Я четвертым...
– С Гордеем?.. Ну пойди, поговори с ним.
Ролан вышел к прибывшему «пассажиру» из блатного угла. Сазан это заметил. Широко улыбнулся, как лучшему другу.
– А-а, братуха, здоров! Вот, к вам зачалил... Примете гостя?
– Да примем, не вопрос... К нам каким ветром?
– Да попутным... Менты ветер подняли... У нас на хате буза была...
– Что за буза?
– Да черных замолотили...
– А, было такое дело, – кивнул Ролан. – Слыхали...
Была малява, что в двадцать восьмой камере чечены с дагестанцами власть у воров отбить хотели. Да не вышло. Поднялась братва... Значит, и Сазан с ними был. Но в маляве про него не упомянули. Видимо, он был одним из многих...
– Менты меня в кондей сунули. Неделю отмотался. Думал, в свою хату вернут. Нет, к вам кинули...
– Так считай, что это твоя хата, братан! – изобразил радушную улыбку Ролан.
На самом деле он не был рад Сазану. Не понравился ему последний да и единственный разговор, когда он ему чуть убийство Касыма не предъявил. Не знает Сазан, кто его босса сделал, но догадывается...
– Пошли, народ двигать будем...
Ролан не сомневался, что Сазан обладает достаточно высоким статусом, чтобы иметь право на привилегированное положение в тюремном обществе. Поэтому ему пришлось наехать на мужика, чья вина заключалась в том, что его шконка находилась в непосредственной близости от блатного угла.
– Давай, располагайся. А потом к смотрящему...
– Да чего тянуть? – махнул рукой Сазан. – Давай сразу!
Он бросил скатку на освободившуюся шконку и в сопровождении Ролана подошел к смотрящему.
– Я Сазан! – представился он с таким видом, как будто его имя гремело на всю тюрьму.
– Он из двадцать восьмой хаты. После штрафного, – добавил Ролан.
– Так это вы черных гоняли? – оживился Кишер.
И показал Сазану, что тот может присесть. Тот немедленно воспользовался приглашением.
– Да клоуны они, в натуре, – осклабился Сазан. – Думали, если черные, то и масть у них тоже черная. Показали мы им их масть... Потапа, правда, сильно покалечили...
Про Потапа Ролан слышал. Он был смотрящим по той самой двадцать восьмой камере. Про него в маляве сообщалось...
– Да, слыхал, – нахмурился для видимости Кишер. – На больничке Потап... Надо будет маляву ему заслать...
– Конечно, о чем разговор...
Сазан понимал, что его будут проверять. Как он держался в драке с чеченцами, как вел себя по жизни. У Потапа спросят. У Гордея, у Каурого – раз уж он с ними в одной камере чалился. До всех Кишер достучится...
Глава четырнадцатая
1
Венера возвращалась домой. Темно уже, фонари светят плохо, а до троллейбусной остановки еще шагать и шагать. Но Волок готов был помочь ей добраться до дома. Самсон подъехал на машине так, что перегородил ей дорогу.
Волок опустил стекло:
– Венера, ау!
Баба испуганно захлопала глазами.
За двадцать лет ей. Уже не такая молодая, как младшая сестра. И не такая красивая. Хотя смотрится очень даже ничего. Хоть и крашеная, но довольно эффектная блондинка. Изящная, стройная. И одевается не в пример Авроре. Чтобы мужикам нравиться, одевается...
57 
