Особенно,... 
46 
– Я прошу доблестных противников дать нам время, необходимое для спасения невинных людей…
Эскадра Камимуры находилась рядом, в бухте Озаки на Цусиме, и Комаку высчитывал время, потребное для подхода японских крейсеров… Трусова обмануть не удалось.
– Сколько вам потребно минут? – спросил он.
– Не минут – два часа, – заверил его Комаку.
Много! Между тем палуба «Садо-Мару» напоминала сцену в бедламе: там все перепуталось – и люди, и шлюпочные тали, и только военных не было видно. Трусов сказал, что Комаку останется в плену, а переводчика он отпустит.
– Мичманов Плазовского и Панафидина прошу отправиться на «Садо-Мару», дабы навести там порядок… Господин Комаку, из иллюминаторов вашего корабля вылетают разорванные бумаги?
– Я этого не наблюдаю, – ответил Комаку…
Поведение крейсера «Цусима», блуждавшего неподалеку, становилось уже подозрительным, от его антенн пучками отлетали искры радиотелеграфа, насыщая эфир призывными сигналами. Следовало торопиться, об этом напоминал и Безобразов… Два мичмана, два кузена, спрыгнули в катер!
………………………………………………………………………………………
Крейсера уже подбирали с воды некомбатантов, а палуба «Садо-Мару» вдруг стала наполняться японскими солдатами. Многие были пьяные – они шатались. С каким-то злорадством они глядели с высоты борта на подходящий катер, в котором всего-то два офицера и восемь матросов, сжимающих в кулаках жалкие револьверы. Хотя на талях еще висели шлюпки, но никто из пьяных комбатантов не желал ими воспользоваться для своего спасения. На «Садо-Мару» находилось около 1500 солдат, лошади, понтонный парк и, кажется, осадный. «Офицеры, – писал очевидец, – были все поголовно пьяны, они покуривали сигареты, разгуливая по спардеку, и категорически отказались перейти к нам» (то есть на русские корабли).
Восемь матросов молчали, предчувствуя недоброе, а между кузенами возник диалог, который можно простить им:
– Укокошат! Их страшно много, и ты смотри, сколько здесь пьяных… Не повернуть ли, пока не поздно?
– Успеется. Они не покинут своего корабля.
– Ты думаешь?
– Уверен. Они хоть и пьяные, но понимают, что отсюда до Сасебо – раз плюнуть, и, конечно, с минуты на минуту может прийти на выручку сам Камимура… если он в Озаки.
– Так что же нам делать?
– Подняться на палубу «Садо-Мару».
– Нас же там разорвут…
Все же поднялись! Никогда еще Панафидину не приходилось видеть столько пустых бутылок, которые грудами перекатывались в проходах. Мичмана просили японцев покинуть корабль.
– Ради собственного спасения! – призывали они.
В ответ – смех, почти издевательский, и этот смех подтвердил подозрения в том, что японцы на «Садо-Мару» сдаваться не расположены. На катер сошли все пассажиры, за ними прошагал и английский капитан корабля. Его окликнули:
– Где документы? Или их уничтожили?
– Я, – отвечал наемник, – служу пароходной компании «Ниппон Юсен-Кайся» и в военных делах ничего не знаю, кроме своего курса, на котором ваши крейсера меня задержали.
– Уточните курс, – потребовал Панафидин.
– Не вижу причин скрывать его… мы шли на Квантун! Это войска готовились для высадки в бухте Энтоу. Остальное можете спросить у японского полковника… вон этого!
Из рапорта Плазовского: «Мне предъявили в дымину пьяного японца, бумаг (он) давать не хотел, но вскоре его помощник, японец, вызвался достать бумаги…» Английский механик вмешался в их беседу, дружелюбно сообщив русским, что все эти японские офицеры не протрезвели от самого Симоносеки:
– Они празднуют скорую победу у Порт-Артура.
– А что в низах? – спросили механика.
– Откройте люки и сами увидите, что в низах…
В трюмах обнаружили телеграфный парк, железнодорожный батальон и даже переносную железную дорогу – для подвоза осадных орудий большой мощности. «Кроме того, на корабле находился какой-то генерал со всем своим штабом и при них прямо-таки великолепных 18 лошадей… нам говорили:
– А, русские! Вот не ожидали вас видеть…
Все эти офицеры были совсем пьяны или полупьяны, они сидели за бутылками шампанского». Генерал сказал мичманам:
– Мы вас не трогаем, и вы нам не мешайте…
Вернувшись на крейсер, мичмана доложили о кошмарной обстановке, какую застали на «Садо-Мару». Безобразов просил «Рюрик» подойти к «России» и передал Трусову – голосом:
– Японский крейсер не уходит. Мы околачиваемся здесь уже почти шесть часов на виду всей Японии, и задержка уже опасна… Не хотят сдаваться – умолять не станем!
46 
