ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  54  

– Так это же бесподобно! – хохотала Виечка.

Этот смех сильно смутил мичмана:

– Вы находите? Тогда я счастлив, что своей печальной новеллой доставил вам минуту бурного веселья…

Их звали к обеду. За столом были и гости, друзья Парчевских, некто Гейтман, имевший ювелирный магазин на Светланской, и некто Захлыстов из Косого переулка, где он торговал нижним бельем. Мичман был очень далек от их меркантильных тревог и слушал, как Гейтман ругает дипломатов:

– Мы живем в таком бездарном времени, когда нет ни Талейрана, ни Бисмарка, а маркиз Ито и наш граф Ламздорф… дрянь и мелочь! Они не смогли предотвратить эту дурацкую войну, разорительную для нас, образованных негоциантов. Неужели я стал бы проводить летний сезон в этой паршивой Седанке, если у меня дом в Нагасаки с отличной японской прислугой?

– А я, – мрачно сообщил выходец из Косого переулка, – тока-тока перед войной закупил у американцев партию подштанников из батиста. Поди, теперича мои подштанники глубоко плавают, уже потопленные… вашими крейсерами! – адресовал он свой упрек непосредственно к мичману.

Панафидина даже покоробило. На кой же черт они рискуют собой в море, зачем льется кровь в Порт-Артуре, если эти ювелирно-бельевые мерзавцы обеспокоены лишь своими доходами? Он решил откланяться хозяевам, а Вия Францевна вызвалась его проводить. Растроганный ее вниманием, Панафидин сказал, что этот чудесный день надолго сохранится в его сердце:

– Надеюсь, вы понимаете мои чувства…

Девушка вскинула палец к губам, и Панафидин сначала понял ее жест как призыв к молчанию.

Но жест был дополнен очаровательным шепотом:

– Вот сюда… разрешаю. Три секунды. Не больше.

Этот мимолетный поцелуй был для мичмана, кажется, первым поцелуем в жизни, но, если бы Панафидин обладал жизненным опытом, он мог бы догадаться, что для Виечки он первым не был. Пригородный поезд отошел от перрона Седанки еще полупустым, зато на разъезде Первая Речка пассажиры заполнили весь вагон. Среди разношерстной публики и огородников с корзинами Панафидин заметил и мичмана Игоря Житецкого, который сопровождал какую-то костлявую мегеру. С большим чувством она прижимала букет полевых цветов как раз к тому месту, где у всех женщин природа наметила приятное возвышение. В данном случае возвышения не было, а платье дамы было столь же выразительно, как и маскировочная окраска крейсеров…

Отозвав на минутку приятеля, Панафидин спросил его:

– Из какой морской пены родилась твоя волшебная Афродита?

– Тссс… потише, – прошептал Житецкий. – У этой милочки отличная слышимость на самых дальних дистанциях. Она инспектриса классов второй женской гимназии имени цесаревича.

– Так чего ей от тебя надобно? Или, скажем точнее, чего тебе-то, бедному, от нее понадобилось?

– Тссс… – повторил Житецкий и вернулся к инспектрисе; до Панафидина долетал его уверенный тенорок. – Не спорю, молодое поколение нуждается в добротном воспитании. Допустим, вот я, молодой офицер… Что я в данной военной ситуации могу положить на алтарь отечества? Очень многое…

При этих словах мегера вскинула руку точным геометрическим движением, словно матрос, передающий на флажках сигнал об опасности, и Панафидину показалось, что сейчас она опустит руку на шею Житецкого, чтобы привлечь его к себе заодно с букетиком. Но рука опустилась под лавку сиденья, чтобы почесать ногу в сиреневом чулке. «Ну, Игорь, поздравляю с успехом», – улыбался Панафидин, вспоминая три секунды блаженства, полученные сегодня от бесподобной Виечки Парчевской…

На крейсере его встретил озабоченный Плазовский:

– А, братец! Опять идем к Цусиме…

Доктор Солуха пригласил Панафидина в свой крейсерский лазарет, устроенный в корабельной бане, сплошь выложенной белыми метлахскими плитками.

– Если бы только к Цусиме! – вздохнул он. – Но, кажется, пойдем и дальше – до Квельпарта… Мы ведем опасную игру. Не может быть, чтобы Камимура снова позволил нам хозяйничать на своей кухне. Впрочем, за храбрость не судят, а награждают. Такова природа любой войны. Но при этом мне вспоминаются старые названия старых кораблей старого российского флота: «Не тронь меня», «Авось», «Испугаю»…

– Авось испугаем! – смеялся мичман, счастливый.

………………………………………………………………………………………

Транспорт «Лена» увел миноносцы, за ними тронулись крейсера, шумно дышащие воздуходувками. Сразу возникли неувязки: миноносцы захлебывались волной, в их механизмах начались аварии. Шли дальше, ведя «собачек» на буксирах, как на поводках… Возле Гензана «собачек» спустили с поводков, и они ринулись искать добычу. При этом № 204 задел пяткой руля подводный камень и закружился на месте, другие ушли без него. Миноносцы вернулись не скоро, с их жиденьких мостиков, похожих на этажерки, промокшие командиры докладывали на мостик флагманской «России» – вице-адмиралу Безобразову:

  54