Особенно,... 
143 
– Мне смешно! Те времена, когда Екатерина бросала Европу в трепет и открывала в Париже модные лавки, давно кончились… Вы уже погублены мною. Я разделил ваши армии: Барклай с князем Багратионом больше никогда не увидятся.
Сквозняк стучал форточкой, тогда Наполеон сорвал ее с петель и вышвырнул на улицу – прямо на голову прохожих, словно желая показать Балашову, как он умеет устранять все то, что ему мешает. Он сказал – очень спокойно:
– Не глупо ли требовать от меня, чтобы я вернулся за Неман! Все, что мною занято, остается моим. Это мое ремесло – ремесло солдата… Ладно. Увидим, чем все кончится.
За обедом в присутствии Балашова он бесцеремонно глумился над Бертье и Дюроком, делая из них каких-то болванчиков, а Коленкура спросил: правда ли, что Москва – это большая деревня, переполненная церквами? Коленкур сказал, что в Москве множество дворцов, каких нет в Вене и Париже.
– А церквей – да, много, – хмуро добавил он.
После обеда Коленкур увлек Балашова в свой кабинет.
– Вы должны быть тверды, – сказал он наедине. – Если б вы знали, какой у нас падеж лошадей, все шляхи покрыты их трупами. Армия разбегается, мародерствуя. В вашей победе сейчас заинтересована не только истощенная Франция, но и вся Европа. Передайте поклон моим друзьям в Петербурге…
* * *
Балашову в ставке императора было все-таки легче, нежели Орлову в ставке маршала Даву. Орлов заметил, что его «высокомерие является неизбежным следствием почестей, на которые он надеется» в случае победы. Даву поставил Орлова под строгий контроль своего штаба, малейшая оплошность поручика могла обернуться трагедией. Орлова больше всего интересовал дух неприятеля, настроения его командиров… Французы почему-то решили, что Балашов привез мирный договор и дело лишь за росчерком пера Наполеона, а тогда им не грозит погружение в зеленую бездну русских лесов, где – таинственно для них! – сейчас перемещаются в просторах родины две русские армии Барклая и Багратиона…
Генерал Ромёф наивно выпытывал у Орлова:
– Мы не знаем, что и думать… Неужели вы откажетесь подписать мир с нашим великим императором?
– А вы… Вы согласны на мир, Ромёф?
– Хоть сейчас, – отвечал несчастный Ромёф (которому судьба уже предписала гибель при атаке на Бородино).
Адъютант маршала Даву, польский офицер Задера, поразил Орлова скорбным прямодушием отчаявшегося патриота:
– Несчастная Польша, избравшая себе в палачи императора французов. Все поругано, как на псарне, все разграблено. А нас еще вынуждают участвовать в чужих преступлениях… Ах, матка боска, не послушались мы мудрого Костюшки!
– Задера – ко мне! – раздался гневный клич Даву.
При следующих свиданиях Задера делал Орлову знаки, предупреждая, что общение с ним запрещено. Но Даву было не удержать генерала Сорбье, который с бутылкой старки сидел на лафете пушки и орал, пьяный, на всю улицу:
– Они там с ума посходили! Надо быть безумцем, чтобы забираться в Россию… Я уже вижу свои кости без плоти, догнивающие в лесном овраге. Бедная жена, бедные дети!
Генерал Роге открыто проклинал императора, Мюрат брюзжал, а принц Евгений Богарне, пасынок Наполеона, впал в уныние. Даже отчаянные сабреташи, которым давно уже нечего терять, кроме головы, даже эти закаленные рубаки испытывали тревогу. Кто же радовался? Пожалуй, одни лишь молодые офицеры, жаждущие приключений в экзотической стране – России. Их напыщенный оптимизм оправдывался надеждами на добычу, на повышение в чинах, на успех у женщин в будущем. Орлов с жалостью смотрел на этих молодцов: «Скоро вы поумнеете. Но вернетесь ли в Париж… вряд ли!»
Обедая при штабе Даву, поручик стал подшучивать над офицерами, не пощадив и генералов, а Даву, не вытерпев, ударил по столу так, что бокалы запрыгали:
– Фи, поручик, что вы там говорите?
Орлов в ответ трахнул по столу так, что ножки стола подкосились, а соусник разлетелся вдребезги:
– Фи, маршал, а что вы говорите?
Даву был ошарашен. Эта пикировка маршала с поручиком с наглядным показом физической силы произвела на французов сильное впечатление. Орлов выехал в Вильно, где его поразили разрушения в городе, запуганный вид жителей. «Вильна, – писал он, – имеет вид города, взятого штурмом. Лавки закрыты, по улицам ходят только солдаты, евреи арестованы…» Он застал в городе чиновников, не успевших бежать с армией, они спрашивали его – что им делать? Орлов советовал:
– Пусть ваши жены берут детей и нагоняют армию, которая примет их как должно. Вам же, господа, советую оставаться на местах, дабы посильно вредить неприятелю…
143 
