Последние отзывы

  61  

Подумав об илькуме, Креол скривился. Работать не хочется. Совсем не хочется. Пятнадцать лет без малого учился, а теперь придется еще и работать. Но деваться некуда — у шумерских магов много привилегий, однако бездельничать им не позволяют. Если не хочешь исполнять илькум — откупайся, выплачивай деньгами. Креол-старший вот выплачивает.

Но то старший — он несказанно богат. А в карманах Креола-младшего гуляет ветер. Ни единого медного сикля. Даже пообедать не на что — теперь, когда ученичество закончилось, в Вороме для Креола еды нет. Старый скряга Халай выгонит его взашей, если он посмеет заявиться на кухню.

Ну да это не беда. Любой меняла с радостью одолжит денег поиздержавшемуся магу. Хотя на самом деле без особой радости… но все-таки одолжит. А когда Креол доберется до Шахшанора, о средствах пропитания можно будет забыть.

Отец никогда не отличался скупостью — если попросить у него денег, он не станет спрашивать, сколько и зачем. Просто швырнет ключ от домашней казны и прикажет не досаждать ему ерундой.

Но это все потом. Все потом — и деньги, и работа, и встреча с отцом. Все потом.

Сейчас надо заняться другим делом, первоочередным.

* * *

Халай Джи Беш придирчиво осмотрел расписанную стену. Художники изрядно ему польстили, нарисовав величественным патриархом с мудрыми глазами и ласковой улыбкой. Нужно хорошо постараться, чтобы узнать в этом светоче доброты злобного старикашку Халая.

Но так даже лучше. Хорошо, если в Куре Халай будет выглядеть так, как на картине. Очень хорошо. Сходства все же достаточно — это именно он, пусть и сильно облагороженный.

Мастера с волнением ждали слов заказчика. Они три месяца без устали трудились над этим подземельем, превращая его в роскошную гробницу. И вот сегодня наконец настал день приема работы.

— Терпимо, — неохотно выдавил из себя старый маг. — Терпимо. Наверху вас ждут звонкие сикли. А где ваше особое вознаграждение?

— Здесь, почтенный абгаль, — поклонился старший мастер, указывая на дальний участок стены. — Взгляни, пожалуйста.

Халай крякнул, рассматривая рисунок. Изображения будущего покойника протянулись вдоль всей гробницы — на одном Халай читает мудрые книги, на другом играет в щек-трак, на третьем обнимает прекрасных дев, на четвертом отдыхает в тени чинары…

На последнем изображении Халай восседает за богатым пиршественным столом, заставленным роскошными блюдами. Здесь тебе и хлеб, и мясо всех видов, и рыба, и сладкие фрукты, и хмельные напитки. Вокруг расставлены благовония, на заднем фоне играет оркестр и пляшут танцовщицы.

А кроме Халая за столом сидят мастера, строившие и украшавшие гробницу. Каменщики, вырубавшие ее в скале, портные, шившие погребальные одежды, скульпторы, высекавшие колонны и статуи, художники, расписывавшие стены. Все они здесь — сидят за праздничным столом своего заказчика, угощаются яствами, слушают музыку и радостно улыбаются. И Халай тоже улыбается лучезарной улыбкой, словно хлебосольный хозяин, принимающий в гостях своих самых дорогих друзей.

Живой Халай не улыбался так никогда.

Разрешив мастерам поместить здесь такое изображение, старый маг оказал им великое благодеяние. Ведь они, в отличие от него, простые ремесленники. У них не будет своих гробниц, за них не принесут богатых заупокойных жертв. Человек, кое-как похороненный, и в Куре живет кое-как.

Но благодаря щедрости своего заказчика мастера могут быть спокойны. Теперь им не придется голодать в загробной жизни. У них будет добротный кров, богатая одежда и сытная еда.

Нет ничего важнее в жизни, чем обеспечить себе хорошее посмертие.

Халай положил на крышку гроба палку. Свою бессменную клюку, заменяющую колдовской посох. Последний раз оглянув на нее, старик приказал:

— Сохраните это. Когда я умру, положите ее внутрь, мне в руку.

— Мы повинуемся, почтенный абгаль, — поклонился старший мастер. — Мы сделаем все, как ты желаешь.

— И заканчивайте здесь все побыстрее, — распорядился Халай, ковыляя прочь. — Эта гробница мне скоро понадобится.

С трудом выбравшись на поверхность, старик остановился и подслеповато моргнул. Путь ему преградил рослый черноволосый мужчина двадцати девяти лет.

— Кажется, тебе здесь больше нечего делать, — сухо произнес Халай, глядя в лицо Креолу. — Твое ученичество закончилось еще вчера. Разве ты не должен быть сейчас на полпути в Вавилон или куда ты там собирался направиться?

  61