Особенно,... 
70 
Неспешно одевшись, я отправился в общий зал — следовало позавтракать, а затем поговорить с бургомистром и получить от него бумагу для Братства, подтверждающую, что я был в его городке, иначе потом не дождёшься взносов от городской управы. Поди докажи без гербовой печати, что мы соблюли договор и проверили эту дыру на отсутствие тёмных душ.
За пустым столом сидела девушка в ослепительно-белой одежде. Белый берет с алым фазаньим пером лежал рядом с высоким бокалом вина. Она сбросила куртку с меховой подкладкой на лавку, оставшись в рубашке с высоким воротником и кружевными рукавами. Алая рубиновая брошь на горле сверкала живым огнём, лишь стоило тусклому осеннему свету попасть на камень.
Она улыбнулась мне:
— Привет, Синеглазый.
— Здравствуй, Гера. — Я сел напротив, не скрывая того, что рад её видеть. — Что-то подсказывает мне, наша встреча неслучайна.
Ещё одна улыбка.
— Можешь удивляться, но, узнав, что ты в Солезино, я начала о тебе беспокоиться. Так что когда ты сошёл в гавани Пулу, мои славные шпионы тут же сообщили об этом. Но мне пришлось разбираться с делами в Фирвальдене, так что я не успела прибыть достаточно быстро, потеряла твой след и нашла его только после Зугбурга.
— Поспешила за дилижансом? — догадался я.
— Ага. — Она взяла бокал с вином, задумчиво посмотрела на меня сквозь стекло. — Но ты сошёл в этом богом забытом месте. Так что я потеряла лишний день, разыскивая тебя. И нашла как раз вовремя.
— Что-то серьёзное? — нахмурился я.
— О нет! — беспечным тоном сказала она, но ей не удалось меня обмануть. Я слишком хорошо знал её.
— Выкладывай, — попросил я. — Что стряслось?
— Говорю же — ничего. Просто волновалась о тебе. Я слышала о Рози и Пауле. Очень жаль, что они погибли.
Я кивнул, думая о том, как быстро среди стражей распространяются новости.
— Я уже сходила к бургомистру и взяла для тебя бумагу. — Гертруда сменила неприятную тему. — Так что в Рюдинге тебе больше делать нечего. Составишь мне компанию до Оттерупа?
— С радостью. — Я решил отложить вопросы до той поры, как она будет готова на них ответить. — Но я пришёл сюда пешком.
— Именно поэтому я позаботилась купить тебе лошадь. Где твоя компания?
— В комнате. Проповедник будет рад тебя видеть.
— Ценю твою иронию. — Она набросила на плечи куртку. — А тот одушевлённый всё ещё шастает с тобой?
— Угу.
Она вздохнула, но удержалась от упрёков и предостережений. Знала, что это не подействует.
Много позже, уже в Оттерупе, когда стемнело и колокол большого монастыря известил о начале ночной службы, а я водил рукой по её обнажённой спине, Гертруда сказала:
— Мы не виделись с лета, Синеглазый. Ты здорово разобрался тогда с делами в Вионе, и я слышала, что епископ Урбан среди твоих должников. Это хорошая перспектива на будущее, если тебе потребуется сильный покровитель.
— А он мне потребуется? — Моя рука на секунду остановилась.
Гера сладко потянулась, посмотрела на меня из-под белых мокрых локонов, упавших на её лицо:
— Никогда не знаешь, что может понадобиться стражу, Людвиг. Наша жизнь полна событий, и большинство из них — неприятны. Каждый из нас наживает врагов, некоторые — могущественны и злопамятны, поэтому желательно, чтобы и друзья были не слабее. Епископ — это твоя защита, если случится что-то плохое.
— Он всего лишь епископ. Его могущество не распространяется дальше Фирвальдена.
— Это лучше, чем ничего.
Я помедлил, посмотрел в кромешный мрак за окном, прежде чем задать колдунье свой следующий вопрос:
— У меня появились неприятности, о которых я не знаю?
Гера мягко села, потянулась за моей рубашкой, лежащей на стуле, закуталась в неё, словно в халат, и начала заплетать волосы в короткую косу.
— У тебя куча неприятностей и… куча врагов, которых ты приобретаешь с ошеломительной скоростью. Во-первых, конечно же Орден Праведности. Мне думается, что им давно никто так не давал по зубам. Их миссия свернула все дела в Фирвальдене, вызвав недовольство клириков, а следовательно, и властей. В некоторых других странах к ним проявляют излишнее внимание, не давая спокойно и шагу ступить. Позиции Ордена на политической арене крепко пошатнулись, из их рук стали уходить деньги, и они начали терять расположение друзей. Лавендуззский торговый союз перестал ссужать им гроши, флорины и дукаты.
70 
