78 
Бенигна Бернгардовна обозревала сейчас статью Лины Кавальери[6] под названием «Как я вырастила бюст»:
«Читая свидетельства древних и созерцая творения великих ваятелей классической эпохи, – писала Кавальери, – невольно изумляешься уменью гречанок сохранить красоту своих форм даже в зрелом возрасте. Между тем женщины древности никаких корсетов и грудодержателей не знали…»
– Я тоже не знаю, – сказала Бенигна Бернгардовна, поправив пенсне. – Правда, будем справедливы: бюст у меня отсутствует…
В конце статьи сообщались ценные сведения, как развить пышные формы бюста, которые «надолго сохранят женщине обожание любящего мужа и вызовут вполне оправданные восторги поклонников». Выход был таков: каждый день надо есть грецкие орехи!
– Все ясно, – сказала Бенигна Бернгардовна, выпрямляясь. – Конечно, мы еще мало знаем и изучаем древних…
Срочно отрядили двух дюжих дворников на базар. К ногам начальницы были доставлены мешки с орехами. Сирот разбили на отряды, с приказом – извлекать из орехов сочные, вкусные ядрышки.
– Чтобы занять им рты, – приказала воспитательница, – дабы они не вздумали есть мои орехи, велим им… петь!
Приют наполнился пением и треском. Персонал приюта (из подхалимства) тоже не бездельничал. Шли в ход утюги и скалки. А сама Бенигна Бернгардовна, заложив орех между дверей, закрывала их резко, и громко лопалась скорлупа – готово! Приют сирот трещал, как доисторическая митральеза, вступившая в сражение…
Все было замечательно, но вдруг…
– Что это есть такое? – закричала начальница, бледнея.
Прямо на нее по коридору приюта шагал высокий чопорный человек и смотрел на нее еще издали, как на противную жабу.
– А вы еще здесь, сударыня? – остановился князь Мышецкий на пороге ее кабинета. – Как вступивший в должность уренского губернатора, прошу вас раз и навсегда…
– Нет! Нет! Нет! – закричала Бенигна Бернгардовна.
– …раз и навсегда оставить вверенную мне губернию.
– Как?
– Как лицо злоумышленное, – отчеканил Сергей Яковлевич и повернулся к дверям. – Бруно Иванович, – наказал князь полицмейстеру, – проследите… Вы лично отвечаете передо мною за исполнение сего! Двадцать четыре часа – срок крайний и последний…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
С выпученными глазами бежал по улице Осип Донатович Паскаль.
Домчал до дома Конкордии Ивановны, оттолкнул прислугу.
– Приехал! – крикнул, сразу осипнув.
– Ой, худо мне… Миленький князь!
Монахтина схватила Паскаля за воротник, горячо целуя:
– Приехал, князинька мой приехал… Голубчик! Мы покажем…
– Меня уже выгнал, – приуныл Паскаль.
– А обо мне? Обо мне спрашивал?
– Ищут Огурцова!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Ваше сиятельство, – доложили князю с почтением, – Огурцова нашли и доставили в присутствие…
Сергей Яковлевич, холодно взирая, вытянул длинный перст:
– Внесите Огурцова!
Внесли. Уложили на диван. Все – честь честью. Впервые с ним обращались как с человеком. Князь подошел к бывшему начальнику губернской канцелярии. Страшно было смотреть на распухшее от пьянства лицо старого чиновника.
– Вот что! – приказал Мышецкий, осматриваясь. – Где казначей?
Подскочил к губернатору казначей, склонил выю:
– Туточки, ваше сиятельство… туточки!
– Выпишите из моих губернаторских средств ссуду в сто рублей для вспоможествования неимущим чиновникам…
Огурцов экономно приоткрыл один глаз.
– Благодетель мой… – шепнул и закрыл глаз снова.
Все вышли. Огурцов полежал немного, потом скинул ноги на пол.
– Эх, князь, князь! – заговорил он вдруг, как абсолютно трезвый. – Не я ли советовал: беги отсюда… А ты что же, опять прикатил? Сожрут ведь тебя здесь. Или ты сам жрать станешь?
Сергей Яковлевич положил на плечо старику свою руку.
– Мой преданный старый драбант! – сказал, прослезясь.
Ощутив всю торжественность момента, Огурцов встал с дивана.
– Похмелиться бы… – поежился.
– Не будем качаться, – сказал ему Мышецкий. – Стойте уверенней, служба продолжается!
Глава четвертая
1
– Ну, Сергей Яковлевич, спроворим двухспальную?
– Это что такое?
– А так: по две рюмки сразу, – пояснил Огурцов.
– Лейте, – разрешил Мышецкий, – я как раз собираюсь в такое место, где трезвому человеку лучше не показываться.
78 
