Удар был столь силен, что клинок пробил человека насквозь и на целых два локтя вышел из спины де Каэло. Не удержавшись на ногах, шут рухнул на труп своего врага и кровника. Это пробудило зрителей от спячки. И с той и с другой стороны к дуэлянтам бросились люди.
– Проклятье! – Фернан, превозмогая боль, подбежал к шуту. Над ним уже хлопотал лекарь.
– Что с ним?! Он жив?!
– Неужели… вы думаете, что я пропущу… предстоящую пирушку?
Гримаса шута менее всего напоминала улыбку, но Фернан расхохотался.
– Побери меня тьма! Я только что проиграл двадцать этудо, но нисколько об этом не жалею!
– Охотно верю. Надеюсь… дражайший кабанчик не… подложил мне свинью и сдох? Я не в том состоянии, чтобы продолжать… бой.
– Сеньор, оставьте разговоры! – Сейчас лекарь Его Светлости был богом, от которого зависела жизнь, и никто не решался с ним спорить. – У вас сильное кровотечение… Игнасио, займись плечом и боком! Разойдитесь, дайте я осмотрю рану на лице… Кто-нибудь, подержите ему голову!
Рийна, невесть как оказавшаяся ближе всех к шуту, встала возле де Армунга на колени и, не обращая внимания на кровь, которая тут же испачкала ее штаны и камзол, обеими руками прижала голову Сезара к земле.
– Сеньор, к сожалению, должен вам сообщить, что вы потеряли глаз. – Слова лекаря были скупы и падали, как топор палача.
– К Искусителю… глаз и де Каэло! Про… Ау! Что же ты… делаешь, негодяй?! Больно! – простонал шут. – Проклятье! Я проживу без глаза… к тому же… к тому же теперь я с чистой совестью могу повязать… Тысяча демонов, осторожнее!… Могу повязать черную повязку и податься в моряки… Они, как говорят, любят одноглазых… ребят. Сеньора, вы возьмете одноглазого дурака к себе в команду?
– Конечно. – Сейчас голос ламии был неожиданно ласков и даже нежен.
– И я буду самым лучшим дураком во всем военном флоте?
– Вы будете дураком, если не замолчите! – бросил лекарь. – Мне надо остановить вам кровь, или готовьтесь к отпеванию.
– Помолчите, Сезар.
– И все же… Я смею надеяться… посетить ваш фрегат?! Я ни разу в жизни… не был на военном корабле. Проклятье! Должны же когда-нибудь… исполняться детские мечты?!
– Как только вы поправитесь, я самолично отведу вас на «Крокодила». Даю слово. А теперь молчите.
– Сейчас будет больно. Держите крепко, сеньора! – произнес лекарь, погружая в глазницу шута бинт, смоченный лекарством.
Де Армунг вскрикнул и потерял сознание. Врач и его помощник продолжили свою работу.
– Ты думал, что он победит? – поинтересовался Мигель у Фернана.
– Если бы я так думал, то не проиграл бы столько денег гвардейцам сеньора де Вредо. Клянусь крестом Спасителя, я в это до сих пор не верю! Чегерский Медведь повержен!
– Ты думаешь, де Армунг выкарабкается?
– Когда поблизости такой мастер, как Максика? Выкарабкается, никуда не денется. Правда, многие нам за это спасибо не скажут. Слишком ехиден этот шут.
– Талела, – Абоми, все это время старавшийся выглядеть незаметно, впервые подал голос, – я могу вылечить этого человека. Лоа помогут ему выздороветь.
– О чем он? – не понял Мигель.
– Не обращай внимания, – отмахнулся Фернан. – Хорошо, Абоми. Так и сделаем.
– Ваши раны тоже нуждаются в уходе, хозяин. Я должен их осмотреть.
– Мои царапины подождут.
– Следует продолжить дуэль, – бросил герцог.
– Поляну еще не освободили, – хмуро бросил Артуро де Дорес. В отличие от своего сына, ему было о чем волноваться.
– Не беда! Поляна достаточно велика, нам хватит места. Виконт, вы не намерены решить дело миром?
– Никогда! – бросил младший из де Доресов.
– Жаль. Тогда знайте, что я намерен вас убить. – Слова де Вольга предназначались для отца, а не сына.
– Вы? – Де Дорес зло рассмеялся, явно напрашиваясь на дополнительную ссору, и, не обращая внимания на предупреждающий взгляд отца, продолжил:
– Быть может, я бы и опасался за свою жизнь, если бы мне угрожал вот этот… сеньор, – указал он на Фернана. – Но бояться придворного хлыща, наряжающегося как павлин и портящего мальчиков! Это даже не смешно!
– Ну что же, сеньор грубиян, – Его Светлость сохранил на своем лице обворожительную улыбку, лишь синие глаза нехорошо блеснули, – мне доставит массу удовольствия отправить вас к праотцам. Потрудитесь обнажить шпагу.
Герцог снял берет, развязал завязки, удерживающие на его плечах великолепный тяжелый плащ, скинул дорогую черно-золотую замшевую куртку, которую тут же поймал расторопный Гастон. Затем забрал у лакея плащ и несколькими ловкими и быстрыми движениями намотал его на левую руку. Вышел толстый валик, вполне способный защитить от рубящих ударов шпаги ничуть не хуже кинжала. К слову сказать, кинжал остался у герцога в за спинных ножнах.