167 
Фернан снял перчатки, бросил плащ на изрядно запыленный стул и сел. От предложенного вина отказался.
– Неспокойная неделя, – кашлянул старик. – Все словно с цепи сорвались. Того и гляди, вцепятся друг другу в глотки. Простите… вы ведь сюда приехали не за моим ворчанием…
В последней фразе звучал невысказанный вопрос.
– Вы сможете сделать перевод интересующих меня документов?
– Язык?
– Староиренийский, если не ошибаюсь.
– Это мой конек. – Гартэ усмехнулся в усы. – Я читал курс лекций по староцерковному. Очень мелодичная речь. Правда, теперь она считается мертвой. Бумаги у вас с собой?
– Да.
Старик вытер руки и осторожно, кончиками пальцев, взялся за документы. Изучил. На морщинистом лице промелькнуло изумление.
– Откуда это у вас?
– Вы что-то о них знаете?
– Нет, но часть очень старая. Могу ошибаться… это седьмой, быть может, шестой век.
– Мне сказали, что пятый.
– Вполне возможно… М-да… У вас появился доступ к церковным раритетам? Хм… – Все внимание Гартэ было приковано к тексту.
– А что вы можете сказать о другой части бумаг?
– Эти? – Шуршание страниц. – Судя по всему, кто-то решил пошутить. Они новые. Или же… – Быстрый взгляд на маркиза. – Писали клирики.
– Так вы беретесь?
Молчание. Старик не дурак и знает, что связываться с бумагами Церкви все равно что целоваться со змеей. Но ему нужны деньги, а Фернан всегда платил звонкой монетой. Жадность сражалась на дуэли с осторожностью.
«Василиск» не торопился. Ждал.
Наконец он услышал неуверенный ответ:
– Думаю… да. За два дня я справлюсь.
– Нет! – отрезал маркиз. – Перевод текста нужен к вечеру!
– Но это слишком– ело… – Ученый осекся. Вздохнул: – Хорошо, я сейчас же сажусь за работу.
– Отлично. Я оплачу ваши труды.
– Не сомневаюсь… К полуночи документы будут готовы.
– Думаю, вам не следует напоминать, что все должно остаться в тайне?
– Я не первый год живу…
– Замечательно. Мои люди останутся с вами.
– Зачем? – Старик нахмурился. – Вы мне не доверяете?
– Что вы! Но я не хотел бы, чтобы с бумагами что-то случилось.
Старик недовольно пожевал губами и неохотно кивнул. Фернан вернулся к гвардейцам:
– Алмано. Оставайтесь здесь.
– Сеньор… Его Светлость приказал быть рядом с вами и…
– Сеньора де Вредо я беру на себя. Вряд ли мне что-то грозит. Гартэ из дома ни под каким предлогом не выпускать.
– А если старикан заупрямится? – спросил Алмано, смирившись с тем, что придется караулить профессора.
– Объясните, что это не в его интересах. Но аккуратно! Он мне нужен живым и здоровым. Расставь ребят, и глядите в оба. При малейшем подозрении берите документы и убирайтесь к Его Светлости. Я вас найду. Вот деньги. Пусть кто-нибудь из вас съездит на рынок и купит еды. Вам здесь долго сидеть.
– Спасибо. Когда вас ждать?
– К ночи. Не спускайте с профессора глаз.
Абоми ждал возле ворот особняка маркиза.
– Идемте со мной, талела. К Ули. Вы должны его выслушать.
– Зачем?!
– Надо.
Логичная аргументация.
– Ладно… Где мальчишка?
Ули они нашли у конюшни. Мальчик забился в угол и сидел, обхватив руками колени. Глаза у него были красными. Как видно, совсем недавно он плакал. Заметив Фернана, паренек вздрогнул и еще сильнее вжался в угол.
– Что случилось? – За разъяснениями маркиз повернулся к Абоми.
– Ули, расскажи хозяину то, что рассказал мне Мальчик с опаской посмотрел на господина, а затем выкрикнул:
– Это он!
– Кто – он? – Сеньор де Суоза уже ничего не понимал.
– Тот человек! Сеньор де Турсеко! Он приезжал, пока вас не было. Я его узнал! Это он все сделал! Он!
– Ули, – Фернан старался говорить спокойно, – ты можешь объяснить?
Маленький конюх проглотил слезы и заговорил:
– Это он. Тот человек. Один из тех, что напали на нашу деревню ночью. Я узнал его лицо. Он убил Карлоса! И еще многих. А потом на меня посмотрел. Было темно, но дома горели, и я видел. Запомнил. А потом он Ери убил. А мне в спину кричал, что это их земля. Голос тот же, сеньор. Это тот всадник! Это он! Он!
Если бы кто-нибудь сейчас спросил у Фернана, каково его нынешнее состояние, то он, ни секунды не раздумывая, сказал бы, что спокойное и… очень злое. Мальчишка мог обознаться. И не такое со страху покажется. Но в то же время Ули говорил слишком уж убедительно. Даже Абоми ему поверил, а «василиск» привык доверять звериному чутью слуги. Зерна сомнений пали на благодатную почву. И все равно никаких доказательств нет, а сомнения – это всего лишь сомнения. Слово конюха против слова дворянина – это даже не смешно.
167 
