177 
– Ну уж нет! – воспротивился шут. – Я не для того здесь четыре часа торчал! Если уж влез в твои дела по уши, так хотя бы получу удовольствие от тех глупостей, что ты собираешься натворить. Зачем тебе понадобились покойники?
– Спроси его. – Маркиз угрюмо кивнул в сторону слуги. – Абоми, когда все будет готово?
– На изготовление зелья нужно… – чернокожий воин задумался, он еще плохо разбирался в таком понятии, как время, – два часа.
«Василиск» кивнул и поднялся на второй этаж. У него как раз хватит времени, чтобы поговорить с женой и съездить к профессору Гартэ. Рийну Фернан нашел в кабинете. Ламия не удосужилась зажечь свечи. Она сидела в кресле в своей излюбленной позе – подобрав ноги. И молчала. Отблеск света из коридора упал ей на глаза, и они на мгновение сверкнули изумрудным огнем.
– Я никогда его не любила, – наконец вздохнула жена. – Было в нем что-то плохое.
– В нас всех «плохого» хоть отбавляй.
– Пусть так… Ты навлек на себя массу неприятностей…
– Знаю.
– И прошло уже много времени, а ты, вместо того чтобы выкручиваться, неизвестно куда уехал. Что происходит?
Маркиз рассказал жене все без утайки с того самого момента, как задал виконту роковой вопрос.
– Я не уверена, что твоя затея пройдет гладко, – произнесла Рийна, когда Фернан закончил рассказ. – Клирики будут в ярости. И это еще мягко сказано. Проводить подобные ритуалы, да еще в собственном доме. Ты уверен, что это нужно?
– Да.
Ламия на мгновение прикрыла глаза. Вздохнула:
– Хорошо. Давайте сделаем это, сеньор. И пусть отцы-дознаватели горят синим пламенем!
Он ничего не сказал ей в ответ. Просто обнял.
Весь путь до дома старого профессора пришлось проделать в одиночестве. Рийну Фернан брать не хотел, шут был все еще нездоров, к тому же пьян, а Абоми занялся поиском нужных ингредиентов и изготовлением зелья.
Городской магистрат позаботился о том, чтобы центральные улицы города оказались ярко освещенными, а стража не сидела в караулках. Бравые служаки бродили с арбалетами и алебардами, смотрели грозно, но толку-то? Все, что должно произойти, – произойдет. Даже славные горожане Эскарины начали сбиваться в кучки и доставать с чердаков дедовское оружие. Город – стог сухого сена. И факел уже брошен. Теперь все зависит от того, сколь меток был бросок и захочет ли Церковь поймать пламя. Сейчас только власть клириков способна остановить кровопролитие, но святые отцы что-то не торопятся…
Скрытая под плащом кираса уверенности в безопасности ночной прогулки не придавала. Но все опасения маркиза оказались напрасны, до площади Трех торговых улиц он добрался без приключений. Во дворе дома Гартэ было темно, но в одном из окон горел свет. Фернан подвел Снежную к воротам.
– Доброй ночи, сеньор. Мы не ожидали вас так скоро.
– Я нетерпелив, Алмано. Все в порядке? – Он постарался, чтобы в голосе не слышалось напряжения – вполне понятная реакция на человека, вдруг появившегося из темноты.
Командир гвардейцев молодец. Расставил своих ребят по двору и факелы запретил зажигать.
– Да. Старикан никуда не выходил, все время сидел в доме. Тихий. Два часа назад я его проверил. Роется в книгах.
– Отлично, смотрите в оба, я скоро приду. Фернан отдал поводья Снежной вынырнувшему из темноты гвардейцу, прошел к дому, толкнул незапертую дверь.
– Мастер Гартэ! Тишина.
– Вечно он увлекается… от книг не оттащишь, – пробормотал Фернан. – Гартэ! Это я! Вы здесь?
Нет ответа.
Он прошел через первую, полутемную комнату. Здесь в прошлый раз его принимал профессор. Свет лился из-за полуоткрытой двери. Там находился рабочий кабинет старика.
– Глухой пень, – с досадой произнес «василиск» и вошел в помещение.
Чтобы оценить ситуацию, ему потребовалась ровно секунда.
– Проклятье! Алмано! Алмано!
Он подлетел к висящему в петле старику, обхватил его за ноги и приподнял. На улице послышался топот, и в дом с оружием наперевес влетели встревоженные гвардейцы.
– Не стойте! Помогите его снять! Бумаги! Бумаги сапогами не затопчите!
Алмано, как самый расторопный, схватил стопку листов, его товарищ подвинул стол, вскочил на него и перерезал веревку. Кто-то из гвардейцев подхватил Гартэ под мышки и не дал тому упасть.
– Опускаем! Осторожно!
– Поздно что-то делать, сеньор. Он давно уже мертв.
177 
