203 
И поистине светло и свято Дело величавое войны.
Серафимы, ясны и крылаты, За плечами воинов видны…
Сухомлинов названивал в Генштаб — Янушкевичу:
— Ради бога, побольше допинга! Екатерина моя кипит… Такие великие дни, что хочется рыдать от восторга. Я уже отдал приказ, чтобы курорты приготовились для приема раненых. Каждый защитник отечества хоть разочек в жизни поживет как Ротшильд.
— Владимир Александрыч, — отвечал Янушкевич, — люди по три-четыре дня не перевязаны, раненых не кормят по сорок восемь часов. Бардак развивается по всем правилам великороссийского разгильдяйства. Без петровской дубинки не обойтись! Пленные ведут себя хамски — требуют вина и пива, наших санитаров обзывают «ферфлюхте руссен»! А наша воздушная разведка…
— Ну что? Здорово наавиатили?
— А наша артиллерия…
— Небось наснарядили? Дали немчуре жару?
— Я кончаю разговор. Неотложные дела.
— Допингируйте, дорогой. Побольше допинга!
Империя вступала в войну под истошные вопли пьяниц, с ужасом узнавших из газет о введении сухого закона и спешивших напоследки надраться так, чтобы в маститой старости было что рассказать внукам: «А то вот помню, когда война началась… у-у, что тут было!» Мерно и четко шагала железная русская гвардия. Под грохот окованных сапог кричали женщины «ура» и в воздух чепчики бросали…
Вздувается у площади за ротой рота, У злящейся на лбу вздуваются вены.
Постойте, шашки о шелк кокоток Вытрем, вытрем в бульварах Вены!
Из храмов выплескивало на улицы молебны Антанты:
— Господи, спаси императора Николая…
— Господи, спаси короля Британии…
— Господи, спаси Французскую Республику…
Литавры гремели не умолкая, и дождем хризантем покрывались брусчатые мостовые «парадиза» империи. Самое удивительное, что добрая половина людей, звавших сейчас солдат «на Берлин!», через три года будет кричать: «Долой войну!» А газетчики надрывались:
— Купите вечернюю! Страшные потери! Кайзер уже спятил! Наши войска захватили парадный мундир императора Франца-Иосифа…
* * *
Звонок «Что вы, мама?»
Белая-белая, как на фобе глазет.
«Оставьте!
О нем это, Об убитом телеграмма.
Ах, закроите, Закройте глаза газет».
На пороге кабинета Сазонова уже стоял Палеолог:
— Умоляем… спасите честь Франции!
Август 1914 года. Битва на Марне. Немцы перли на Париж.
* * *
Август четырнадцатого — героическая тема нашей истории, если наше прошлое правильно понимать… Об этом писали, пишут и еще будут писать.
Известно, что русская армия мобилизовывалась за сорок дней, а германская за семнадцать (это понятно, ибо русские просторы не сравнить с немецкими).
Далее следует чистая арифметика: 40-17 = 23.
За эти двадцать три дня кайзер должен успеть, пройдя через Бельгию, поставить Францию на колени, а потом, используя прекрасно работающие дороги, перебросить все свои силы против русской армии, которая к тому времени только еще начнет собираться возле границ после мобилизации.
Антанта потребовала от Петербурга введения в бой наших корпусов раньше сроков мобилизации, дабы могучий русский пластырь, приставленный к Пруссии, оттянул жар битвы на Марне в дикие болота Мазурии… Читателю ясна подоплека этого дела!
А речь идет о знаменитой армии Самсонова.
«Он умер совершенно одиноким, настолько одиноким, что о подробностях его последних минут никто ничего достоверного не знает». Наши энциклопедии подтверждают это: «Погиб при невыясненных обстоятельствах (по-видимому, застрелился)». Для начала мы разложим карту… Вот прусский Кенигсберг, а вот польская Варшава; если между ними провести линию, то как раз где-то посередине ее и находится то памятное место, где в августе 1914 года решалась судьба Парижа, судьба Франции, судьба всей войны.
11. ЗАТО ПАРИЖ БЫЛ СПАСЕН
Александр Васильевич Самсонов был генерал-губернатором в Туркестане, где осваивал новые площади под посевы хлопка, бурил в пустынях артезианские колодцы, в Голодной степи проводил оросительный канал. Он был женат на красивой молодой женщине, имел двух маленьких детей. Летом 1914 года ему исполнилось пятьдесят пять лет. Вместе с семьей, спасаясь от ташкентской жары, генерал кавалерии Самсонов выехал в Пятигорск — здесь его и застала война…
Сухомлинов срочно вызвал его в Петербург:
— Немцы уже на подходах к Парижу, и французы взывают о помощи. Мы должны ударить по Пруссии, имея общую дирекцию — на Кенигсберг! Вам дается Вторая армия, которая от Польши пойдет южнее Мазурских болот, а Первая армия двинется на Пруссию, обходя Мазурию с севера. Командовать ею будет Павел Карлович Ренненкампф.
203 
