Особенно,... 
33 
В конце лета Геринг уже подготовил свою авиацию для массированных налетов на Англию, а Гитлер на своей вилле «Бергоф» собрал высщих офицеров вермахта; был приглашен и Паулюс. Конечно, он уже догадывался о том, что втайне замышлялось против России, при этом, не раз беседуя с Гальдером, он придерживался мысли о трех ударах по трем главным направлениям – Москва, Ленинград, Киев…
Гитлер начал говорить, что вторжение на Британские острова откладывает до лучших времен, а сейчас важно разделаться с большевистской системой на Востоке.
– Англичане могут уповать только на поддержку со стороны России и Америки. Но когда Россия развалится, в Лондоне исчезнут надежды на Рузвельта, ибо – не забывайте! – на Тихом океане очень быстро возрастает роль Японии, американцам будет просто не до того, чтобы жалеть англичан… Чем скорее мы разобьем Россию, тем будет лучше для самой России. Но, – подчеркнул голосом фюрер, – операция может иметь смысл только в том случае, если мы одним молниеносным ударом уничтожим все это государство. Для этого понадобится не более пяти месяцев. Думаю, что война начнется в мае следующего года… Русские, – упоенно продолжал Гитлер, – не окажут нам такой любезности – совершить нападение первыми. Мы будем исходить из того, что их армии останутся в оборонительном положении. Меня спросят о пакте. Отвечаю. Договоры могут заключаться лишь между равными партнерами, занимающими одну и ту же политическую платформу. Советы находятся на другом конце платформы, и тут никакая международно-правовая мораль неуместна.
Близилась осень. В преддверии зимы супружеская чета Паулюсов навестила Фридрихштрассе, где размещались самые фешенебельные меховые магазины. Жена оставила генерала поскучать в вестибюле, и тут его кто-то окликнул:
– Хайль! Кого вы здесь ожидаете, Паулюс?
Это был Франц Гальдер, начальник генштаба.
– Жду, когда моя жена выберет себе шубу по вкусу.
Гальдер устало опустился в соседнее кресло. На его серых штанинах броско пламенели лампасы из малинового шелка – признак принадлежности к высшей элите вермахта.
– Выбрать шубу, – рассудил Гальдер, – для женщины столь же важно, как для генерала получить дивизию или корпус. Говорят, у вас спокойный характер и вы ладите даже с Рейхенау?
– Не грызлись, – отвечал Паулюс. – Хотя с этим эксцентричным человеком ладить было трудно. Во Франции он мог явиться на банкет в костюме жокея. Наконец, он намеренно приглашал к танцу самых толстых женщин, что во времена Секта строго запрещалось, чтобы не вызвать насмешек со стороны.
Гальдера волновало совсем другое.
– Между прочим, – сказал он, – в генеральном штабе вас знают, высоко оценивая ваши способности. Не хватит ли, Паулюс, измерять длинной палкой, сколько в танковых баках осталось горючего? Я давно хочу переманить вас в оранжерейную обстановку Цоссена. Фюрер возражать не станет…
Гальдер ушел. Вскоре из-за портьер ателье появилась жена, уже в новой шубе из канадских скунсов, и, распахнув полы ее, она трижды кокетливо повернулась перед мужем:
– Это как раз то, о чем я мечтала… ты рад?
– Конечно. Ты выглядишь просто великолепно.
– Я так и знала, что тебе понравится…
Лакированный «мерседес» увозил их по улицам, уже погруженным во мрак военного затемнения (англичане иногда пытались бомбить столицу рейха). Коко оказалась проницательна.
– Что-то у тебя произошло… без меня.
– Да. Случайно я встретил Гальдера, и он наговорил мне массу лестных комплиментов. Кажется, в мои брюки скоро предстоит вшивать широкий красный лампас.
– Разве это плохо? – обрадовалась жена. – Во всяком случае, я буду спокойнее, зная, что ты не носишься на своем танке по всяким оврагам… Красные отвороты на шинели, красные лампасы на брюках. Ах, милый Фриди! Я еще тогда, на горной тропе в Шварцвальде, почему-то решила, что тебя ожидает самая блистательная карьера…
Паулюсу исполнилось 50 лет. Внешне он казался моложе, юношески стройный, держался молодцевато, и дамы, любящие танцевать, видели в нем отличного партнера. Впрочем, танцы в Германии были запрещены велением Геббельса – «до полной победы».
* * *
На страшной высоте, почти невидимые и недосягаемые для истребителей, над советской территорией уже пролетали самолеты-разведчики из знаменитой эскадрильи фон Ровеля; их оснащали самой высокочувствительной аппаратурой, чтобы они вели аэрофотосъемку военных объектов и городов. Пассажирские самолеты авиакомпании «Люфтганза» намеренно сбивались с курса, дабы выискивать скопление военной техники и воинских эшелонов. Наконец, товарные вагоны, следующие из Германии с поставками закупленного оборудования, имели хитрое «двойное дно», в котором скрывались головорезы и диверсанты из полка «Бранденбург-300», знающие русский или украинский языки; миновав границу, они моментально растворялись в нашей жизни, а их фальшивые документы были безукоризненны. Их подготовка была идеальной. Случалось, этих агентов через военкоматы даже призывали в ряды Красной Армии, некоторые устроились при штабах наших западных округов. Они были хорошо подкованы «идейно», и на собраниях бурно аплодировали при имени товарища Сталина, мудрейшего и гениального друга и учителя, отца всех народов. Это было очень трудное и сложное время аплодисментов, «переходящих в бурные овации»…
33 
