– Как я вам благодарна! – шепнула Шарлотта.
– За что, дорогая? – удивился Паулюс.
Глаза женщины были наполнены слезами.
– Мой бедный Вальтер опять скандалил с фюрером, и об этом стало известно, потому никто не решается говорить с мужем, и никто, кроме вас, не пригласил меня танцевать… Это какой-то ужас! Неужели Вальтеру грозит отставка?
Когда Паулюс, вальсируя, приблизился к нише, занятой Альфиери, посол Муссолини сделал ему знак рукою, что хочет поговорить наедине. Этот разговор состоялся.
– Мы, конечно, благодарны вам, что вы, немцы, учли теплолюбие итальянцев и не отправили их мерзнуть в Карелии, но… Как оправдать наши потери под Кременчугом?
– Не так уж они велики, – отвечал Паулюс. – Клейст использовал КСИР, когда в русских дивизиях, уже разгромленных им, четко определилась тенденция к отходу.
– Наш народ чересчур экспансивен, и теперь я не знаю, как эти потери на путях к Полтаве отразятся на настроениях Италии, где уже заметно опасное брожение.
Паулюс привел в ответ французскую поговорку:
– На войне, как на войне… Кстати, я слышал, что Клейст не всегда находит общий тон с вашим генералом Мессе.
– Возможно, – парировал Альфиери. – Так же и наш Итало Гарибольди не находит общего языка с вашим задирою Роммелем. Французы правы: на войне, как на войне. Не потому ли ваше командование отказывает в продовольствии нашим солдатам, ссылаясь на то, что немецкие солдаты кормятся за счет русского населения? Поймите нас, Паулюс, мы ведь следуем во втором эшелоне – следом за вами – и появляемся в районах, где уже нет ни одной курицы – одни только кошки и собаки… Вы знаете такое русское слово «кошкодав»?
– Впервые слышу. Сейчас справлюсь у зятя, барона Рутченбаха, он знаток русского языка.
– Не надо зятя. Русские прозвали «кошкодавами» прославленных берсальеров, наших заслуженных членов партии… Они побили все рекорды по удушению кошек в Донбассе!
Когда вернулись домой, жена проявила ревность:
– О чем ты шептался с Шарлоттой фон Браухич?
– Она скулила… – пояснил Паулюс. – Но я не сказал ей всей правды. Положение ее мужа сейчас трудное. Если же Браухич будет удален, тогда покинет ОКХ и мой Франц Гальдер… между ними такая договоренность!
– Кто же виноват в гневе фюрера?
– Русские! Они уже столько насыпали песку в буксы нашего вермахта, что теперь Гитлер явно ищет козла отпущения, чтобы загнать его в пустыню ради искупления собственных грехов.
– Господи, как хорошо, что это тебя не касается. Впрочем, – быстро сообразила Коко, – если Франца Гальдера задвинут за шкаф, то… не ты ли, Фриди, займешь его место?
Паулюс невольно подивился женской интуиции.
– Я бы этого не хотел, – честно ответил он. – Обстановка на фронте осложняется, бешенство ефрейтора может коснуться и меня. Стоит русским нажать посильнее, и… Я очень хочу выспаться, – вдруг сказал Паулюс. – Разве ты сама не видишь, Коко, в каком дурном состоянии я нахожусь все эти дни?..
Елена-Констанца думала, что он жалуется на приступы дизентерии, что мучила его после посещения армии Рейхенау. Но Паулюс встал перед ней, опустив руки по швам, и сказал: «Смотри!» Жена вдруг увидела, что лицо мужа странно дергается. Левая половина лица Паулюса была поражена нервным тиком.
– Если бы не Рейхенау, я бы уже завтра просился у фюрера командовать Шестой армией. Цоссен меня погубит, а фронт… фронт меня еще может спасти! Не возражай. Я так чувствую…
* * *
Москва утверждала: «Сначала Германия».
Союзники думали иначе: «Сначала Африка».
О значимости событий в Ливии лучше всего скажет статистика: Гитлер держал в армии Роммеля лишь полтора процента всех своих войск – остальные были задействованы против СССР!
Осенью 1941 года Сталин даже просил о помощи английской авиации в пределах Южного фронта, где складывалась критическая обстановка. Но тут, как это ни странно, в дела Восточного фронта опять вмешался «африканский фактор»: Окинлек забрал всю авиацию для себя – против Роммеля! Москва могла сделать вывод: для Черчилля даже ничтожный успех в Киренаике значительнее событий на главном театре мировой войны…
Была глубокая ночь, когда возле берегов Киренаики всплыли две подводные лодки. Диверсанты-коммандос, зачернив краской лица и ладони, бесшумно высадились на берег. Ворвавшись в штаб корпуса «Африка», англичане перестреляли из автоматов всех немцев, в том числе и… Роммеля?! Окинлек с Черчиллем торжествовали недолго: скоро в Каире стало известно, что Роммеля перепутали с начальником тыла, который ведал доставкой горючего, шортами, мылом и аптеками.