101 
– Ваша дача заминирована на случай… сами понимаете…
21 ноября фон Боку было доложено, что воздушная разведка засекла скопление русских возле Тамбова, замечено активное передвижение воинских эшелонов у Рязани.
– Что это? – удивился Бок. – Или сталинские резервы, или подготовка к эвакуации? Я уже расшатал этот зуб. Мне осталось только вырвать его. Он уже не способен врасти в десны… Не сегодня, так завтра я буду в Москве!
Первые сомнения в успехе выражали солдаты:
– Наполеон доковылял до Москвы раньше, чем нам удалось доехать на роликах. Вся разница только в том, что этот паршивый корсиканец все-таки выдрыхся в покоях Кремля, а нам пока предоставлены одни снежные сугробы…
Немцы мерзли. Встретив русских в деревне, они первым делом смотрели не что он несет в руках, а озирали его ноги. Женщины из подмосковных селений обертывали валенки всяким грязным тряпьем, чтобы немцы не видели под ним валенок. Если же усмотрели, тогда дело плохо:
– Эй, матка! Мне гут ва-ле-нок… шнель, шнель!
Офицеры вермахта были приучены спокойно оценивать самую паршивую обстановку. Погрязшие в снегах, небритые и страшные, они еще резонировали: «Допустим, у нас дела идут не так, как надо, но ведь у русских-то еще хуже! Не они подошли к Берлину, а мы наблюдаем разрывы зенитных снарядов над московскими крышами…» Наконец немцы оседлали автостраду Москва – Ленинград, выбрались на пригородное шоссе, где под снежными шапками притихли подмосковные дачи. Их вынесло прямо к автобусной остановке, верстовой указатель показывал, что до Москвы оставалось 38 километров. Немцы вынули губные гармошки, стали дурачиться, танцуя.
– Ну где же автобус? – хохотали они. – Почему он опаздывает? Мы въедем в Москву на русском автобусе…
Разведка докладывала фон Боку, что в рядах Красной Армий отсутствует тяга к отступлению, русские уверены в том, что сумеют отстоять столицу. Звонок от Клюге:
– Я получил приказ для пятнадцатой дивизии! Теперь этой дивизии можно приказывать что угодно, ибо ее больше не существует: в полном составе она отправилась в рай.
Фон Бок соединил себя с Гудерианом.
– Где вы сейчас? – спросил фельдмаршал.
– Сижу в кабинете Льва Толстого, в Ясной Поляне.
– Надеюсь, вы возьмете Тулу?
– Мне было бы легче написать «Войну и мир»…
29 ноября Г. К. Жуков позвонил Сталину с фронта и уверенно сообщил, что противник выдохся, настает момент, когда его можно гнать обратно. Сталин очень экономно использовал резервы Ставки, которые собрал в условиях строжайшей секретности, и маршалу Шапошникову он сказал, что тратить их в обороне нет смысла:
– Они понадобятся нам для прыжка вперед …
Одновременно с жесткой обороной столицы Красная Армия наносила удары в районе Тихвина и Ростова, чтобы группы фон Лееба и фон Рундштедта не могли оказать поддержку войскам «Центра», собранным под жезлом фельдмаршала фон Бока. В этой обстановке, когда все было накалено до предела, в кабинетах Генштаба даже странно было слышать архивежливые распоряжения маршала Шапошникова:
– Я прошу вас, голубчик… Надеюсь, я в вас не ошибся, голубчик… Что же вы, голубчик, подвели меня, старика?
ПРИМЕЧАНИЕ.
Когда во главе разведки Генштаба стоял генерал Ф. И. Голиков, на сообщениях Рихарда Зорге из Японии им ставились резолюции: «Провокационная дезинформация!» Теперь Голиков был отстранен, и Рихарду Зорге поверили, когда он предупредил, что сейчас Япония будет занимать выжидательное положение. Потому можно без боязни снимать с Дальнего Востока дивизии, что стояли, выставив штыки, против Квантунской армии. Началась срочная переброска войск на Запад: для перевозки каждая дивизия требовала до сорока составов: эшелоны шли почти впритык один к другому и только по ночам, почему и не были обнаружены германской авиаразведкой. Немцы видели на фронте полураздетых и неподготовленных ополченцев, взятых прямо от станка, и думали, что если русские посылают в бой рабочих, значит, они «выдохлись». Однако из глубин Сибири на них уже накатывалась гроза свежих мощных дивизий…
* * *
– Измена! – услышали от Гитлера. – Нас предали…
Франц Гальдер в своем дневнике от 30 ноября дописывал аккордную фразу: «Очевидно, в ОКВ не имеют никакого представления о состоянии наших войск и носятся со своими идеями в безвоздушном пространстве». На крики фюрера об измене Гальдер не реагировал, чтобы с этим делом разбирались другие, и в покои «Вольфшанце» уже спешил адъютант фюрера – Рудольф Шмундт:
101 
