Особенно,... 
51 
— Сашка, — убеждали его, — псы не потянут.
— Это ваши! А мои рванут за милую душу…
Но собакам было тяжело. Они выкинули фортель, который хорошо известен всем каюрам. Не проехав и версты, упряжка стала описывать широкую дугу циркуляции, самовольно возвращаясь обратно. Исполатов не стал их бить или ругать — он покорно бежал рядом с собаками, позволив им вернуться на то место, с которого они взяли старт.
Каюры, конечно, обсмеяли его, но Исполатов не обиделся. Подойдя к Патлаку, траппер присел на корточки и с большой нежностью наговорил вожаку немало приятных слов:
— Ты у меня хороший, ты у меня умный, ты самый красивый и сильный. Мы же с тобою давние друзья, я заплатил за тебя четыреста рублей, так какого же черта ты решил со мною трепаться? Давай-ка лучше как следует возьмемся за дело…
Шершавым языком Патлак облизал ему лицо.
Снова раздалось энергичное:
— Кхо! — И псы поняли, что дороги, как и тяжкого груза, не избежать. Резко опустив хвосты, они разом налегли в алыки, дружно молотя снег лапами, и, по мере того как исчезали вдали деревенские огни, собачьи хвосты уверенно задирались все выше и выше. Когда же они закрутились в привычные для глаза баранки, Исполатов понял, что его воля — воля человека — победила немалую волю дружного собачьего коллектива.
Вместе с упряжкой, сливаясь воедино с ее напряжением, траппер целиком отдался впечатлениям и опасностям дороги.
Он пересекал Камчатку с востока на запад! От самого Тихого океана до берегов Охотского моря.
Исполатов добровольно взял на себя самый трудный маршрут — этот человек умел не щадить себя.
Настоящие каюры редко присаживаются на нарты.
Настоящие каюры чаще бегут рядом с нартами.
Никто ведь не знает, какой это труд — «ездить» на собаках, часами пробегая вровень с упряжкой. После дороги лицо каюра станет серым, будто обсыпанное пылью, — суровый отпечаток непомерной усталости, след неимоверного напряжения.
Спасибо Патлаку! Если траппер ошибался в верном направлении или подавал ошибочную команду, вожак поворачивал голову, глядя на хозяина почти с презрением, и сам избирал верный путь. Собачьи языки давно свисали вбок, словно мокрые красные тряпки. Изредка заскочив на концы полозьев, Исполатов с удовольствием наблюдал, как собаки бегут в нерушимом и слаженном цуге, ритмично помахивая баранками бодро закрученных хвостов…
На вторые сутки он был уже в Большерецке, а это селение немалое, в стародавние времена здесь был острог, отсюда начальство управляло Камчаткой. Созвав у церкви народ, Исполатов вручал мужикам новенькие берданки и запас патронов.
— О каждом появлении японцев, — наказал он им, — сразу же извещайте Петропавловск. В бой вступайте только в том случае, если уверены в его успехе. Ну, а стрелять учить вас не стану — этому вас учили с детства…
Следующая деревня — Голыгино; здешние мужики жили с промыслов и огородов, они взбивали вкусное масло, а сливки со сметаной текли у голыгинцев рекою. Но здесь было меньше охотников, и потому Исполатов прочел целую лекцию, показывая наглядно, как продергивать затвор, как поступать в случае заедания патрона… Пошел уже пятый день пути. Собаки устали — это так, но зато уменьшился груз на нартах, и трапперу удавалось выдерживать прежнюю скорость передвижения, с какой и начинал свой путь, когда бежал с полной нагрузкой. Глаза уже слипались от многосуточного недосыпа, но Исполатову предстояло заехать еще в Явино, что лежало на юге Камчатки.
Поздно вечером он затормозил у дома явинского старосты. Сказал, что будить людей, глядя на ночь, не следует. За чаем они разговорились о войне с Японией…
— А у нас в Явино с осени япончик живет.
— Откуда он взялся? — удивился траппер.
— Вроде бы со шхуны, которые тута частенько на камнях калечатся.
— Где он сейчас? — спросил Исполатов.
— Дрыхнет небось. Чего ж ему делать-то?
Староста немного помялся, потом сказал:
— История тут такая… У нас год назад почтальон пропал. Баба у него осталась. Ну, повыла малость, как и положено бабе, потом притихла. А тут и японец откель ни возьмись. Не гнать же его! Посуди сам, мил человек… Японец ласковый. Ожился у нас и домой ни в какую не собирается. Глядишь, он дрова колет. За скотиной пригляд имеет. Хозяйственный! Вот и причалил ко вдове почтальонной. Зимою священник его в православие обратил. Повенчал с бабой. Вот история-то какая…
Исполатов угостил старосту папиросой.
51 
