Особенно,... 
25 
Ну что ж, похоже у нее из памяти вылетело несколько недель, ободряла она себя. Это ведь еще не означает окончательную потерю памяти, правда? Она села в кресло, но тревожное чувство не оставляло ее. Разумеется, она все вспомнит, да и Люк уверял, что ничего важного она не забыла.
И все-таки кое-какие пустяки ее беспокоили. Когда это она остригла волосы до плеч? А это что еще за безобразие? Похоже, она давным-давно перестала следить за собой. Например, руки. Можно подумать, она только что драила полы! А этот едва заметный след на безымянном пальце, словно от кольца… ведь она на этом пальце никогда колец не носила…
Даже содержимого своей сумки она не узнавала. А она-то надеялась, что какие-нибудь вещицы освежат ее память. Не тут-то было. Даже кошелек показался каким-то незнакомым, только доллары и фунты, ни кредитных карточек, ни единой фотографии Люка. Даже косметика, которой она пользовалась изо дня в день, не пробудила ни тени ассоциаций. И где же паспорт?
Предложение, которое ей сделал Люк сегодня ночью, скорее смахивало на сон. Да и сам он ничуть не был похож на того Люка, каким он ей помнился. Это сбивало с толку больше всего.
Когда в прошлом году в Швейцарии она сломала ногу, Люк просто взбесился. Твердил, что никто еще не ломал ноги в Альпах, даже не успев встать на лыжи. В травмпункте он висел у нее над душой, отпуская язвительные замечания в адрес высоких каблуков, к которым она всегда питала слабость. Врач, должно быть, посчитал его бессердечным чудовищем, но Кэтрин-то было не привыкать.
Ее страдание нарушило его душевный покой, и с присущей ему агрессивностью он ополчился на виновницу. Заявив, что сломает ей шею, если увидит еще раз на этих четырехдюймовых шпильках.
Но в эту ночь Люк совсем не сердился… Он предложил ей выйти за него замуж. Неужели такое возможно? Ее повредившаяся память явно заблокировала какой-то радикальный переворот в их с Люком взаимоотношениях. Уже одно то, что она с ним в Лондоне, хотя он всегда путешествует один, неопровержимо свидетельствует об этом перевороте. Но что послужило его причиной?
Она не могла отогнать больно ранящие воспоминания о женщинах, с которыми Люк то и дело в последнее время мелькал на фотографиях в прессе. Роскошные, элегантные дамы, которые вращаются в высшем обществе без тени сомнения в своем праве на место в этом кругу. Светские львицы, наследницы состояний, дочери самых богатых и влиятельных людей. Вот с какими женщинами Люк появляется на публике — на благотворительных вечерах, премьерах, официальных обедах.
«Я не сплю с ними», — уверял ее Люк, однако это все равно ее ранило. В один из таких дней она взглянула на себя в зеркало и увидела совсем непохожий на них облик; с тех пор ее не оставляло ощущение собственной неполноценности. Мучительное чувство.
Вдруг дверь открылась, и в сопровождении врача вошел Люк. Несмотря на дорогую одежду — сжавшаяся в кресле, с повисшими на ресницах слезами, — она казалась такой несчастной, такой беззащитной.
Люк присел перед ней на корточки и смуглой рукой потрепал ее по подбородку.
— О чем ты плачешь? — спросил он. — Кто тебя расстроил?
Существуй этот «кто-то» на самом деле, ему бы несдобровать. В этот момент Люк был итальянцем до мозга костей. Владыка и защитник, готовый ринуться в драку за свою женщину. Под внешностью холодного, рассудочного джентльмена в нем скрывался агрессивный самец, не признающий равенства полов. В золотистых глазах бушевало гневное пламя.
— Если тебя кто-то обидел, я хочу об этом знать.
— Очень сомневаюсь, что это мог сделать кто-то из персонала, — мигом ощетинился доктор Лэдуин.
Люк бросил ей на колени белоснежный платок и рывком встал.
— Кэтрин очень чувствительна, — возразил он.
Помимо всего сейчас Кэтрин была еще и очень смущена. Поскорей промокнув влажные щеки, она сказала:
— Никто меня не обижал, Люк. Просто я немного раскисла, вот и все.
— Именно это я и пытался вам втолковать целых полчаса, мистер Сантини, — проворчал доктор. — Амнезия действует на больного угнетающе.
— И вы также объяснили, что эта болезнь вне вашей компетенции.
Кэтрин перевела взгляд с одного на другого. В тоне обоих сквозила неприязнь. Люк подавал реплики ледяным голосом.
Доктор Лэдуин остановил на ней взгляд.
— Мисс Пэрриш, вы, должно быть, чувствуете себя не в своей тарелке. Может, вам лучше остаться здесь, где за вами присмотрят мои коллеги?
25 
