Особенно,... 
73 
– Все сходится! – вновь заговорил загадками Дарк, но быстро опомнился. – Давай шкатулку, уходим!
– Что сходится? – спросил не любящий недомолвок между своими Грабл, но товарищ не удостоил его ответом.
Аламез принял шкатулку из рук соклановца и уже в следующее мгновение выпорхнул из окна наружу, где позабывшего об осторожности и сперва не выглянувшего моррона поджидал весьма неприятный сюрприз. Зингер, как назло, нагнулся, чтобы подтянуть ослабевший лоскут ткани на левом изуродованном ботинке. Он не видел, какая Дарка постигла участь, но зато отчетливо расслышал два последующих один за другим звука: глухой удар и шум падения на землю какого-то грузного предмета, по всей видимости, тела соклановца.
В критических ситуациях, когда совсем нет времени сообразить, что да как, одни люди впадают в ступор, другие действуют инстинктивно. Обычному человеческому мозгу просто не хватает времени выработать приемлемые решения, а также просчитать последствия, к которым те могут привести. Морроны же – иные существа, их головы более приспособлены к быстрым расчетам. Всего за краткие доли секунды мозг Зингера успел просчитать непредвиденно возникшую ситуацию, проанализировал все возможности, как то, кто на них напал, так и зачем, и выбрал оптимальный вариант действий – немедленно атаковать незаметно подкравшегося к ним врага. Вместо того чтобы разогнуться после починки обуви в походных условиях, Грабл, наоборот, присел, напрягая все группы мышц, почти вплотную прижался к полу, а затем резко оттолкнулся и прыгнул, точнее, взлетел, поскольку одним махом не только достиг окна, но и вылетел из него, изрядно напугав такой неимоверной прыгучестью занятого мародерством противника.
Появление моррона было эффектным, внезапным, но все же к стопроцентному успеху не привело, поскольку склонившийся над бесчувственным телом Аламеза злодей, наверное, спиной почувствовал летящую на него угрозу и успел отскочить. Вместо того чтобы сбить с ног врага, Зингер едва не раздавил немалым весом своего мускулистого тела распластавшегося по земле боевого товарища.
Бой не самое подходящее время для сантиментов, проявления дружеской заботы или сожалений. Наступив в миг приземления Дарку правой ногой прямо на локоть, Грабл тут же развернулся и собрался атаковать находившегося всего в нескольких метрах врага, однако мгновенно поменял свои планы и тут же застыл, притом не от испуга, а от изумления. Перед ним стояла девица, та самая посыльная герканской разведки, которую он на собственных руках вынес из подземной тюрьмы. Грозный вид прекрасной воительницы с развевающимися на ветру волосами и решимость в ее взоре напугали моррона еще меньше, чем легкий охотничий арбалет, нацеленный ему прямо в лицо. Лежащий на спусковом рычаге тонкий пальчик красавицы непременно привел бы боевой механизм оружия в действие, ступи моррон хоть шаг в ее сторону. Однако Зингер прервал едва начавшийся бой не потому, что страшился сыграть в опасную игру со смертью, а потому, что просто не видел смысла атаковать. Они с разведчицей не были союзниками, но и врагами тоже не были.
– Ты чо творишь, дура? – задал Грабл вопрос, расслабив плечи и сжатые до этого момента кулаки. – Мы ж те жизнь спасли! Я ж на собственном горбу тя, дурынду непутевую, из застенок сыска вытащил!
Девица ничего не ответила, но ни гневного взора, ни арбалета не отвела, хотя, с другой стороны, и стрелять не особо спешила. Похоже, после посещения шеварийской пыточной мыслительные процессы герканской агентки заметно замедлились. Она соображала, а может, и припоминала, что с ней случилось за последнее время. Зингер проявил благоразумие, не став торопить с ответом воительницу, и дал ей фору в несколько секунд, чтобы она смогла покопаться в собственной голове, тем более что и ему было над чем поразмыслить.
Он хорошо понимал, за чем девица пришла. Держа арбалет в вытянутой руке, другой агентка прижимала к груди бесценный трофей – отобранную у Аламеза шкатулку с посланием и была готова драться за него до последнего вздоха восхитительных алых губок. Если бы случай лишил ее оружия, то она, не раздумывая, пустила бы в ход и ровные, белоснежные зубки, и красивые пальчики с коротко остриженными ноготками. В остальном появление среди развалин герканской красавицы было, мягко говоря, странным. С тех пор как приятели оставили освобожденную пленницу в укромном местечке где-то на задворках домов, прошло всего менее двух часов. За это время агентка по имени Ринва (морроны не знали, было ли оно настоящим) успела не только прийти в себя и восстановить хорошую физическую форму после пыток, но и разжиться в чужом, враждебном городе одеждой да оружием. На ней было не платье, совсем не те разорванные обноски, которые Аламез прихватил с собой из тюрьмы, а новенький, обтягивающий стройную фигурку охотничий костюм. Он гармонично сочетался с высокими ботфортами и широким, кожаным поясом на тонкой талии, которая подчеркивала аппетитные округлости иных женских форм. Кроме арбалета, совсем не дрожащего в изящной, но крепкой руке, проворная девица где-то успела разжиться мечом, небольшим колчаном с болтами и кинжалом, по мнению Грабла, чересчур тонким и длинным для настоящего дела. Но больше всего поразило Зингера, что девица как-то умудрилась выследить их, ведь она попала в тюрьму после аптекаря, а значит, не знала, где находится тайник с донесением.
73 
