Глава 10

Союзники поневоле!

Звон проклятого колокола вырвал Штелера из крепких объятий сна, когда моррон был так близко от разгадки. Наступила полночь. Прекрасная Линора уже наверняка переступила порог корчмы, а он все еще был здесь, лежал под забором, как последний пропойца, и судорожно пытался сохранить в памяти все до единой картинки последней части видения. До «Крылышка куропатки» было около получаса довольно быстрого хода, Штелер поспешно поднялся и тут же отправился в путь, однако не столь уж сильно и беспокоясь, что спесивая и несдержанная на язык дама соскучится без его компании и уйдет. Свидание, на которое он опаздывал, было прежде всего необходимо Линоре, а не ему, ведь именно близкий ей человек попал в беду. Барон лишь хотел помочь, притом не столько из соображений галантности, сколько преследуя свои меркантильные интересы. Он хотел постичь, какую игру затеял колдун, а спасение плененной юной особы было лишь тешащим мужское самолюбие, приятным дополнением к выполнению основной задачи.

Двигаясь почти на ощупь по темным извилистым проулкам, Аугуст полностью сконцентрировался на дороге и думал только о том, как бы не угодить в доходившую до колен лужу и не порвать и без того попорченную одежду о ржавые гвозди, угрожающе торчащие из гниющих досок заборов. Но когда барон покинул городские закутки и вышел на хорошо освещенную улочку где-то на границе между кварталами Ринктара и Рэбара, в его голове тут же зашевелились мысли, притом, как ни странно, весьма далекие от размышления над тем, где же раздобыть какой-никакой плащ и прикрыть залитую собственной кровью одежду. От него шарахались припозднившиеся прохожие, и первый же патруль непременно попытался бы задержать перепачканного кровью чудака, разгуливающего по ночным улочкам с дыркой от пули в животе, однако своенравный мозг упорно не желал решать практически значимую задачу и изо всех сил пытался углубиться в абстрактные размышления.

Успокоился он лишь, когда память моррона собрала воедино все части загадочного сна, разум проанализировал большое видение, наложил его на происходящее с бароном в реальной жизни и пришел к весьма поразившему Штелера выводу. Как ни крути, а выходило, что борющийся своеобразными методами за справедливость затворник являлся не кем иным, как многострадальным сержантом Жалом, точнее, тем существом, которое получилось из кодвусийского стрелка в результате эльфийских или чьих-то еще экспериментов.

Только приняв за правду эту гипотезу, Штелер мог ответить на многие «почему?». Почему сон так часто прерывался, притом на самых нелогичных, требующих продолжения местах? Коллективный Разум пытался предупредить своего верного порученца, с чем и с кем ему придется столкнуться в родном городе, однако хитрый колдун, наверняка перенявший многие знания своих создателей – эльфов, скорее всего, умел блокировать идущие к мозгу моррона сигналы. Постепенно набирая силу, его чары многократно прерывали видение, но поскольку Коллективный Разум человечества тоже был не так прост, нужная информация, хоть и в виде несвязных обрывков, в конце концов с грехом пополам все же достигала адресата. Только это предположение объясняло необычайное могущество колдуна и его нелюбовь к морронам, ведь именно благодаря Легиону была разрушена Великая Кодвусийская Стена и каким-то чудом выжившего сержанта Жала постигла незавидная участь. На закате своей цивилизации, когда уже все ресурсы для дальнейшей борьбы с набравшим силу человечеством были исчерпаны, древнему народу удалось создать грозное оружие. Однако почему оно не вступило в бой, моррону казалось необычайно странным. Возможно, эльфийские ученые не успели довести череду экспериментов до конца, а может быть, могущественное существо по какой-то случайности обратилось против них самих. Штелер был не силен в науке, но Мартин Гентар частенько рассказывал, что даже незначительное пренебрежение мерами безопасности в ходе исследовательских работ может привести к плачевным последствиям. У любого мага куда больше шансов отравиться неудачно сваренным зельем или взорваться при случайном опрокидывании колб с опасными жидкостями, чем сгореть на костре святой инквизиции.

  78