38 
– Нет, – ответила она, несколько раз втянув носом воздух. – Немножко дымом несет, а вони не чую.
– А я про что спрашивал? – рассердился Вий. – Воняет дымом или не воняет?
– Как спросил, так и ответила, – огрызнулась Люда.
– Смотрите, – указал Тимка пальцем на дверь, ведущую в кухню.
Сквозь щели из кухни просачивался едва заметный дымок. Первая мысль была, что на плите спокойно догорает ужин. Вий рванул на кухню, которая к тому времени окуталась сизой дымкой, но причины оказались не в пригоревшей еде. Конфорки плиты погашены, а сама плита вымыта до блеска. В чем же причина, откуда дым? – терялся в догадках Вий. Внезапно стекло небольшого окна разлетелось вдребезги. Вий мгновенно выключил свет, следом ждал того, кто разбил окно, чтоб огреть его по башке табуреткой. А появилось пламя. Вий сообразил: горит снаружи. Он вошел в комнату, присел под лестницей и, боясь довести до паники Люду с Тимкой, подбирал слова:
– Там немножко задымилось... короче, пригорело...
– Что пригорело? – вытаращила и без того круглые глаза Люда. – Я же вымыла посуду и плиту.
– Нет, не плита пригорела, а... костер...
– Костер? Пригорел костер? Как это? Какой костер?
– Во дворе, – аж вспотел Вий, не умевший преподносить неприятные новости. – Чего ты вылупилась? Да, костер горит. Кажется, вокруг дома.
– Люд, – толкнул ее Тимка. – Он говорит, что во дворе пожар.
– Пожар?! – побелела Люда. – Вокруг дома?! Мы... горим?
– Ну, да, – кивнул Вий, обрадовавшись, что его наконец поняли. В следующий миг он прижал ладонь ко рту Людмилы. – Не ори. Не поможет. Кажется, нас хотят поджарить. Ты пока сиди здесь. В случае чего, тряпки смочите водой и закройте дыхательные пути....
– Куда? – не дала ему уйти Люда. – Сбежать хочешь?
– Дура, да? Вий товарищей не бросает. С минуту на минуту придет Дар...
– За него не стоит переживать, – заговорила Люда с отчаянием и паникой, уцепившись за Вия. – Он умный, с тыла зайдет, он всегда так делает...
– Я не за него переживаю, – разозлился здоровяк, – а за тех, кто нас решил поджарить. На фиг нам трупы здесь, а? Куда мы их денем?
– Пожалуйста, не уходи... – всхлипнула Люда.
Вдруг оба они замерли в напряженном ожидании, прислушиваясь к звукам. Распознать характерное потрескивание и гудение огня несложно в любом состоянии. Пожар крепчал, да и жарко становилось. Вий собирался выйти через балкон, который не сразу заметишь, потому что его снизу прикрывают густые ветки двух деревьев. Сейчас не лето, нет листвы, но балкон в темноте не видно. Уж Вий постарался бы не наделать шума, а там, если негодяи еще возле дома, действовать по обстоятельствам. С Тимкой и Людмилой проблема усложняется – неорганизованной толпой уйти незамеченными не удастся, они даже с балкона не слезут тихо, потому что не умеют, и в доме они долго не протянут. Короче, времени мало. Вий потер лоб, словно это должно было помочь мозгам приобрести нужную активность, но Люда повисла на руке, мешая пошевелиться.
– Да отцепись хоть на секунду, я не уйду, – выдернул он руку. – Придется рисковать. Слушайте сюда. Сейчас пойдем наверх, выйдем на балкон, я спущусь первым, потом ко мне прыгнет Тимка, за ним ты, Людка. Но прыгать по моему сигналу, понятно?
– Какой у нас пароль? – полюбопытствовал Тима.
– Молчаливый, но ты поймешь, – прорычал Вий и ринулся на лестницу.
Он довольно благополучно спрыгнул с балкона, собрался сообщить наверх, мол, все в порядке, как вдруг в спину уперлось что-то. Ну, дуло есть дуло, его если и не видишь, все равно знаешь: оно. Вий замер...
Она страдала в полном смысле слова. Сначала торчала в аэропорту... Собственно, Марьяна в то время видела одну цель – самолет, и себя в нем. Пальцы, ощупывая сумку на коленях, подавали сигнал в область черепной коробки: здесь они, большие-пребольшие бабки, просто бабищи. Главной мыслью было, как увезти их и себя заодно. Это крайне критическое состояние, граничащее с безумием, не требовало еды. Потом Марьяна застряла на дороге без воды и питья, можно сказать, голодала всухую, и, как только она проглотила неизвестное количество пирожков со всеми положенными канцерогенами, желудок взбунтовался. Всю ночь и весь день Марьяна общалась исключительно с унитазом. Она думала уже, что умирает, но не вызывала «Скорую», так как врачи обязательно положили бы ее в больницу. Куда при этом денутся денежки-бабки-бабульки? Вдруг их отберут, нечаянно потеряют, а Марьяну убьют? Даже сейчас, в состоянии полутрупа, она думала о них – о деньгах.
38 
