Особенно,... 
77 
Проиграв в голове все возможные варианты, Ликарас успокоился и предоставил свое уставшее тело беспечным духам сна. Через пару минут по маленькой комнатушке дешевого постоялого двора на городской окраине разносился богатырский храп утомившегося великана, опровергшего своим личным примером народную лиотонскую поговорку: «Сила есть, ума не надо!»
Торчащий из руки металлический обрубок внес корректировки в планы разведчика. Палион уже не помышлял о продолжении поисков, ему нужно было срочно вернуться на базу, то есть под крылышко пышнотелой купчихи, и попытаться «зализать рану». Вряд ли Терена оказалась бы ему полезной: он сам смог бы вытащить из руки зазубренный инородный предмет и правильно обработать обширную рану. Подручная ему была не нужна, а вот ее очаг, домашние настойки и острые кухонные инструменты для отделения мяса от жил и костей весьма пригодились бы в суровой работе, Впереди ждала боль, новая боль и страдания, усугубленные женским кудахтаньем, ахами, сочувственными вздохами, расспросами и стенаниями. Этого Палион боялся больше всего, по крайней мере гораздо сильнее, чем агонии терзаемой плоти.
Последние метры до временного пристанища пришлось прокрадываться по кустам. Обмотанный вокруг кисти кусок плаща насквозь пропитался кровью. Липкая, багровая жидкость не собиралась подсыхать и заляпывала с боем добытую одежду. Первая заповедь разведчика-диверсанта, не привлекать внимания толпы, вот-вот могла быть нарушена. Под угрозой был не только успех операции, но и сама жизнь разжалованного майора. Именно по этой причине Лачек не бежал по улице, а полз по кустам, постоянно падая, чертыхаясь и оставляя на колючих ветках разноцветные лоскуты.
Вскоре многолюдный участок дороги был пройден, Палион взялся здоровой рукой за подвесную колотушку и вложил последнюю силу в удар. Минуты ожидания показались вечностью. Оказывается, когда ты ранен, весьма опасно резко менять темп движения, то есть сразу останавливаться. Кровь прилила к вискам, в глазах потемнело, и когда деревянная дверь наконец-то открылась, Лачек повалился в радушные объятия весьма обрадованной его появлением хозяюшки.
– Не так сразу, милок, не так сразу, – заворковала Терена, старавшаяся удержать на весу обмякшее тело солдата и одновременно поспешно закрывавшая ногой распахнутую дверь.
Слухи и сплетни порядочной горожанке ни к чему, они утрируют доступность ее расположения и опошляют мотивы благородных порывов.
«Черт, я опять, кажется, влип», – подумал Палион, пытаясь вырваться из крепких объятий и вытащить свой подбородок из плена двух мягких «подушек» и растягивающейся ткани обширного декольте.
Видимо, вальсирование у порога понравилось дородной хозяюшке. Терена не спешила отпускать пленника даже после того, как дверь уже была закрыта и заперта на засов. Однако для передвижения внутрь апартаментов парочке пришлось изменить положение тел. К удивлению дамы, настырно тянувшей нежданного гостя наверх к комнатам, Лачек стал упорно пробиваться к пылавшему очагу. Его намерение было неправильно истолковано и принято за невинный каприз истосковавшейся по романтике солдатской души. Потакающая затеям проказника хозяйка еще крепче сжала объятия и потащила жертву к кухонному столу, горя желанием бросить тело соблазнителя на высушиваемые пучки редиски и свершить долгожданное действо.
Продолжительная борьба с превосходящим по массе и боевому духу противником отняла у раненого остаток сил. Палион сполз на колени и, стараясь не повалиться на пол, судорожно вцепился в сальную юбку. Непрочная ткань не выдержала хватки железных пальцев и треснула, обнажив полные, дребезжащие от тряски телеса.
«Теперь уж точно не отверчусь», – подумал разведчик, теряя сознание.
Ни факт потери нижней части одежды, ни вид крови, перепачкавшей платье, и только что вымытый пол почему-то не смутили хозяюшку. Терена быстро нагнулась, ловко подкатила бессознательное тело на плечо и, не издав хотя бы для приличия испуганного оханья, потащила добычу наверх, в пустующую комнату почившего мужа.
* * *
Их было трое на шумном празднике жизни, три унылые невзрачные фигуры среди гудевшей, пестрой толпы веселящихся горожан. Шуты, акробаты, канатоходцы, влюбленные парочки и просто городские пропойцы, заснувшие в фонтане, бьющем вином, создавали неповторимый колорит народного гуляния. Такое коллективное помешательство можно было редко увидеть в трудные времена, когда на границах королевства неспокойно, а по лесам и болотам бесчинствует нежить. Церковь, как всегда, была против превращения Дукабеса в центр беспечного веселья, красочных костюмов и цветных огней; священнослужителям претило легкомыслие горожан, позволяющих себе напиваться на улицах и площадях, галдеть, пускаться в легкие любовные интрижки и непристойные танцы. Однако на одну ночь ханжами было сделано исключение, а богатеи из верхнего квартала даже пожертвовали нищете несколько десятков бочонков из своих винных погребов. День рождения короля не причина, но отличный повод для встряски; возможность хоть ненадолго позабыть о портящих жизнь бедах.
77 
