26 
— Думаю, твой сын очень любит тебя, — заметила она.
Джерри просиял от удовольствия.
— Да, мы с ним неплохо ладим. Правда, я все равно не уверен, что правильно его воспитываю.
— Догадываюсь, что ты имеешь в виду. Мне это знакомо. Я, например, предложила сегодня встретить школьный автобус, но Люк наотрез отказался. Заявил, что должен быть мужчиной.
— Молодчина. Все будет прекрасно. У Рея довольно вспыльчивый характер, но, не волнуйся, сегодня он не полезет драться к твоему сыну. Мы крупно поговорили на эту тему.
Хани не могла поверить в то, что их разговор как-то незаметно превратился в спокойную беседу двух родителей о воспитании детей. Это было так здорово!
— Итак, что у нас тут? — спросил Джерри, потирая руки и заглядывая на стойку, куда она выложила продукты из корзины. — Мм, все выглядит аппетитно. Достану-ка я пивка.
— Как твоя нога?
— Сегодня почему-то болит сильнее, чем раньше. Думаю, мне не хватает мощного обезболивающего — твоих поцелуев.
Склонив голову, чтобы волосы упали на лицо и скрыли румянец и засиявшее в глазах удовольствие от этих слов, она продолжала раскладывать на стойке еду, словно и не слышала.
Джерри хмыкнул.
В этот момент зазвонил его мобильный, лежавший у него в кармане рубашки. Он вытащил его. Взглянул на дисплей и поднес к уху.
— Да, Мэри. Нет-нет, все в порядке. Чем занимаюсь? — Он бросил лукавый взгляд на Хани. — Да вот, зашла соседка, и мы с ней тут обсуждаем кое-что весьма занимательное. — Из трубки донесся какой-то визгливый крик, по пронзительности не уступающий крику Сократа. Джерри поморщился. — Успокойся, Мэри, я пошутил. Это член родительского комитета. Наши сыновья учатся в одной школе.
Хани почувствовала, как гнев закипает в ней. Значит, она для него всего лишь мать одноклассника его сына?
— Поговорим позже, дорогая. Пока, — закончил он разговор.
Это «дорогая» окончательно разозлило Хани. Кого-то он называет «дорогая», а ее не иначе как этим дурацким прозвищем «Медок». Не то чтобы ей не нравится, но все же… Впрочем, осадила она себя, какая ей разница, чем занимается Джерри Вест в свободное время? Однако, задумавшись над этим, Хани вынуждена была признаться себе, что ей это далеко не безразлично. Она бросила взгляд на хозяина дома. Убрав телефон обратно в карман, он наблюдал за ней внимательными серыми глазами.
Неужели я к нему неравнодушна? — недоумевала Хани. Почему мысль, что у него может быть женщина, причиняет ей такую острую боль? Обычное женское тщеславие или что-то иное? Ответа на эти вопросы у Хани пока не было.
Джерри дохромал до холодильника, достал банку содовой, открыл и налил в два стакана. Едва Хани сделала несколько глотков и отставила стакан, как он схватил ее за руки и притянул к себе. Это произошло так быстро, что Хани оказалась захваченной врасплох и не успела уклониться. Джерри крепко сжал ее в объятиях.
— Стой спокойно и не дергайся, иначе заденешь мою больную ногу. Обещаешь не вырываться?
— Обещаю, — прошептала Хани, смутно понимая смысл того, что говорит.
Джерри погладил ладонью ее спину.
— Какие у тебя красивые волосы.
— Спасибо.
Джерри принялся перебирать длинные пряди, затем приложил их к своей щеке и на несколько мгновений даже закрыл глаза от удовольствия.
— Что нам мешает познакомиться поближе, а, Медок? Мне бы очень этого хотелось. И ты, если была бы честна с собой и не такая щепетильная и чопорная, то призналась бы, что и тебе хочется этого не меньше.
Хани попыталась высвободиться из его объятий, но ей совершенно не на что было опереться, кроме самого Джерри, его рук, плеч, груди. В эту минуту в его облике не было никакой резкости — напротив, красиво очерченные чувственные губы излучали мягкость и желание.
— Я не укушу тебя, если ты положишь руки мне на плечи, — усмехнулся Джерри.
— Может, ты все-таки отпустишь меня?
— А куда ты так торопишься, Медок? Расслабься, попробуй получить удовольствие. Ох как же мне хочется поцеловать тебя крепко-крепко, чтобы у тебя отпало всякое желание убегать.
Хани покраснела.
— Джерри, прошу тебя…
— Ты такая пылкая, соблазнительная и сладкая, под стать своему имени, Медок. Устоять перед тобой просто невозможно. Закрой глаза.
— Нет!
— Хани, — тихо, но твердо проговорил он. — Я хочу поцеловать тебя.
С каждой секундой ее сопротивление таяло как снег под весенним солнцем. О боже, она и в самом деле желает этого мужчину, желает так сильно, что даже самой становится страшно.
26 
