Лёгкий, ненавязчивый романчик 
163 
– Так-то оно так, – перебил Артур, – да только когда мы на стены пошли, я лично его запер, чтобы в кабинете сидел, книжки читал и за нами не увязался. А вот теперь скажи, ты когда подростком был, через стенки ходить умел? А теперь еще припомни, ты хоть раз паренька нашего во время боя видел?!
Озадачив соратника сразу двумя сложными вопросами, Артур поднялся и ушел. Мечта Зингершульцо о третьей порции каши сбылась, да только аппетит у гнома куда-то пропал.
Продукты стоили дорого, овса в городе не было, как, впрочем, и коней, зато оружие продавалось за бесценок на каждом шагу, за исключением, конечно же, имперских доспехов. Торговля форменным обмундированием, равно как и его кража, карались строго, виновных вешали без суда и следствия прямо на месте преступления. А так жизнь в Гарвате текла размеренно, отсчет дней велся не по имперскому календарю, а от прибытия последнего каравана с продовольствием до следующего. Забота пехотинцев о гражданах ограничивалась лишь тем, что им милостиво позволялось ютиться в своих бараках и шатрах под защитой крепостной стены. Правда, нужно отдать должное здешним порядкам, солдаты беженцев не трогали и не вмешивались в их убогую жизнь, если, конечно, кто не нарушал указов полковника, не просто командира гарнизона, а полноценного местного божества, которому, однако, не хватало времени злоупотреблять своей неограниченной властью.
Десять сонитов – сумма небольшая, по меркам Торалиса или Кархеона просто крохотная, но именно в нее Анри сумел уложиться, обустраивая свое пребывание в Гарвате. Он купил еды, нашел сносный корм для кобылы и арендовал на два дня развалины маленького дворца, принадлежащего когда-то или Главе Городского Совета, или очень состоятельному горожанину.
На первом и единственном уцелевшем этаже дома в былые времена находился зал для приема гостей. Сквозь слои копоти и грязи были еще видны барельефы и фрески, местами даже сохранился паркетный пол и украшенный расписными узорами потолок. Анри трудно было поверить, что лет сорок – пятьдесят назад в этом свинарнике, заваленном мусором и кусками отвалившейся штукатурки, проводились балы, танцевали веселые парочки и важно расхаживали взад-вперед представители местной знати, которых весьма любили приглашать на юбилеи и празднества состоятельные горожане. Время не только лечит, но и калечит, оно бездушный инструмент в руках судьбы. Каких-то полвека назад в эти стены мог попасть далеко не каждый купец, а теперь всего за четыре сонита Фламер выселил из дома на два дня три десятка голодных бродяг.
Конечно, отдохнуть старый солдат мог и под открытым небом, тем более что огромная дыра в потолке и пустые проемы окон делали постояльцев уязвимыми и от ветра, и от дождя, и уж тем более от холода. Однако Анри нужно было куда-то загнать карету, спрятать ее от алчных глаз любителей легкой наживы. Вряд ли в Гарвате нашелся бы второй экипаж, а привлекать внимание Фламеру было ни к чему. Если бы натерпевшиеся бед и лишений горожане увидели бы язвы на теле баронессы, то непременно сожгли бы ее вместе с каретой. Не забыла бы обезумевшая толпа и о нем, массовом душегубе – распространителе ужасной заразы. Поэтому солдату пришлось арендовать дом и загнать внутрь зала карету, благо, что дверные проемы были широкими.
Слегка перекусив заплесневевшим сухарем и выпив полфляги отдающей отходами воды, Анри решился посмотреть, как шли дела у его подопечной. Баронесса спала глубоким, спокойным сном. Эликсиры Мартина подействовали: язвы на коже затянулись, а в местах, где раньше красовались покрытые желто-зеленой слизью гнойниковые нарывы, образовалась сухая корка. Зелья действовали, но солдат не знал, как долго продлится улучшение и не начнет ли неизвестная болезнь нового наступления на ослабевшее тело. Выяснить это можно было только при помощи мага, но Анри боялся пользоваться сферой до наступления темноты. Мимо оставшихся без стекла, а кое-где и без рам окон постоянно сновали люди, и каждый убогий бродяга обязательно норовил зайти внутрь, чтобы справить то малую, то большую нужду. В конце концов, устав выгонять с арендованного пятачка одичавший сброд, Анри сел возле дверцы кареты, положил на колени двуручный меч и закрыл глаза в надежде заснуть. Проснуться солдат рассчитывал не раньше полуночи.
Ночь прошла относительно спокойно: на стоянку у реки никто не напал, а Пархавиэлю не снились кошмары. Зато утро началось примечательно: слишком бестолково и необычно. Солдаты бегали, собирая амуницию и седлая лошадей. Возле карет завязалась какая-то непонятная возня с переноской сундуков и носилок с ранеными. В результате челядь графа ютилась в трех экипажах вместо пяти, а две оставшиеся кареты стояли совершенно свободными.
163 
