47 
— Это я во всем виноват, — сказал он мрачно. — Дон предупреждал меня, что мотор у этого катера неисправен. Он хотел починить его, а я не позволил. Мне так хотелось остаться с тобой наедине!
Том сел, чтобы расшнуровать ботинки, но Джулия быстро наклонилась и сжала шнурки в кулак, чтобы помешать ему выполнить его намерение.
— Ты отнюдь не обязан делать это!
Он спокойно посмотрел на нее и сказал:
— Тогда я просто сниму их.
— Ради бога, позвони Дону! У тебя же есть телефон! Пусть он приедет за нами на другом катере.
— Дон уехал полтора часа назад.
— А мне все равно!
— Ты же можешь потерять малышей, Джулия.
Она расплакалась и даже попыталась удержать его силой, и Том, в конце концов уступил, боясь сделать ей больно.
— Уж лучше я потеряю детей, чем тебя, Том! — воскликнула она и тут же объяснила: — Хотя я прекрасно знаю, что потеряю и тебя вместе с близнецами. Тогда наш брак потеряет всякий смысл. Мама все мне объяснила, когда я сообщила ей о близнецах и рассказала про угрозу выкидыша. Но, по крайней мере, ты будешь жив и здоров! Позвони Дону, Том! Если ты уважаешь мои чувства, позвони, пожалуйста! — Джулия была готова разрыдаться.
Том ничего не ответил и молча достал мобильный телефон. Набрав нужный номер и подождав пару секунд, он быстро, но уверенно заговорил: «Дон? Это Том. Не мог бы ты как можно быстрее вернуться сюда на катере? Ты был прав: мотор неисправен. Он заглох. А нам с Джулией нужно немедленно в клинику „Долина листопадов“. Дон, пожалуйста, не задавай вопросов. Нет времени. Просто приезжай». Отключив телефон, Том опустился на колени, обнял Джулию за плечи, прижался лбом к ее лбу.
— А теперь, Джулия, повтори еще раз: почему ты боишься меня потерять и как это связано с твоей матерью?
— Я люблю тебя, Том. Очень люблю! И поэтому я очень боялась потерять все то, что мы с тобой создали вместе.
— Я тоже тебя люблю. Я с самого начала подозревал, что наша встреча — не простая случайность, а судьба. И убедился в этом в день нашей свадьбы. Джулия, я довольно смышленый парень, а вот не смог догадаться о твоих чувствах ко мне! Как же приятно это слышать! А я уж начал думать, что тебе неприятен наш брак и поэтому ты всячески избегаешь меня. Этот отдых был последним шансом выяснить, что ты чувствуешь и о чем думаешь. Пожалуйста, расскажи мне все!
— Я боялась признаться, что хочу тебя. Ведь я думала, что тогда мы будем спать вместе, а это небезопасно для близнецов. К тому же мама сообщила мне множество пугающих фактов. Видишь ли, я позвонила ей в тот же день, пока ты спал, мечтая, что она порадуется за нас, но мама лишь упрекнула меня в том, что я сделала это с тобой.
— Сделала что? — не понял Том.
— Окрутила тебя, используя свою беременность, и тем самым вынудила на брак. Я сказала ей, что у меня были проблемы, а она ответила, что, если я потеряю детей, мы сможем «начать все сначала». И я думала, что она в чем-то права. Без малышей наш брак потерял бы всякий смысл, и нам было бы проще развестись. Ниточка, связывающая нас, оборвалась бы тогда. Я знала, что люблю тебя, и использовала бы каждый шанс, чтобы не дать тебе уйти.
— Неужели ты думаешь, что, если бы ты потеряла детей, я бросил бы тебя одну?
— Конечно, нет. Но тогда я этого не понимала и была уверена, что, потеряв единственное, что нас связывает, мы непременно расстанемся.
— И меня мучили те же страхи.
— И как мы могли быть так слепы и сомневаться друг в друге?!
— Но теперь мы верим друг другу, — прошептал Том. — Правда, Джулия?
— Да, конечно, Том… — Вдруг она замолчала и испуганно посмотрела на него.
Том взял ее за руки и попытался поцеловать, но Джулия отстранилась, и поцелуй вышел неуклюжим. Но даже легкое соприкосновение их губ заставило ее вздрогнуть от волнения.
— Очень больно? — заботливо спросил он.
— Все так же, — покачала головой Джулия. — Может, чуть-чуть полегче.
Они помолчали, понимая, что уменьшение боли — не очень хороший признак.
— У тебя руки замерзли, — мягко сказал Том, целуя и согревая ее ладони своим дыханием.
— Я забыла надеть перчатки.
Том еще теснее прижался к ней. Когда боль немного утихла, Джулия дрожащим голосом сказала:
— Этому нет конца. Я потеряю их, Том, у меня срок — двадцать одна неделя, значит, если они родятся сейчас, то все равно не выживут.
— Знаю, дорогая, знаю…
47 
