163 
– …теперь тебе, Матфрид, решать, с нами ты или против нас.
Она не обратила внимание на тон, которым были произнесены эти слова. Страх за Герлок – все, что она чувствовала в тот момент.
– Матфрид, что происходит?
Тотчас высокий воин повернулся, и Эмма увидела родимое пятно у него на щеке. Узнала Гильдуэна. На какое-то мгновение она просто онемела. Видела, как скривился в усмешке его рот.
– Ну вот наконец-то и вы, мадам. А мы-то с ног сбились, разыскивая вас.
Она судорожно сглотнула.
– Что происходит?
И когда он схватил ее за руку и увлек в соседний проход, едва не кинулась на него.
– Где моя дочь, чудовище? Где Адель?
Ему почти пришлось скрутить ее. Тащил куда-то, пока не втолкнул в ее же покои.
– Вот и ваша красавица, мой принц.
Она увидела его на стоящей перед огнем скамье с резной спинкой, где обычно любил сидеть Эврар. Вернее, из-за спинки была видна только его свешивавшаяся с подлокотника рука. В первый миг Эмма молчала, оглушенная неожиданностью и страхом. Видела, как принц медленно поднялся, встал, облокотясь о спинку скамьи, улыбнулся. Почему-то отметила всякие незначительные детали – что Гизельберт слегка припадает на одну ногу, что он в боевом облачении, в панцире из буйволовой кожи с нашитыми полукруглыми стальными пластинами, напоминающими своим видом оперение птицы. В отличие от Гильдуэна он был без шлема, чешуйчатый капюшон оплечья откинут, волосы расчесаны на пробор, но пара выбившихся прядей спадала ему на глаза, пряча их в тени. Он улыбался своей белозубой задорной улыбкой.
– Надо же! Эмма Лотарингская! Собственной персоной! А я уже начал волноваться из-за вас. Что ж, с Рождеством Христовым, милая мачеха.
Эмма глядела на него, чувствовала, как ослабели колени, в животе похолодело. Но нервно отшатнулась, когда он приблизился, склоняясь, точно хотел поцеловать ей руку. Почувствовала, что дрожит. От страха, от неожиданности, от напряжения. Гизельберт! Рядом с ней. И она в его власти. Кошмар из Белого Колодца продолжался.
Рядом раздался голос Гильдуэна.
– Вот она, мой принц. А вы так переживали из-за ее отсутствия. Хотя бог весть, где она пропадала. Мои люди с ног сбились, разыскивая ее.
И он подтолкнул ее к принцу.
– Герцогиня!.. А ведь царапалась и вырывалась, как уличная кошка, пока я тащил ее к вам.
Принц кивнул ему.
– Благодарю, Гильдуэн. А сейчас попрошу оставить нас одних. Мне есть о чем переговорить с моей очаровательной мачехой.
Когда Гильдуэн вышел, принц повернулся к Эмме. Явно наслаждался ее страхом. И одновременно оглядывал с любопытством.
– Где это вы, интересно, пропадали, герцогиня? И где, черт возьми, ваша дочь?
Эмма несколько раз быстро моргнула. И вдруг страшное напряжение отступило – неосторожными словами Гизельберт открыл ей две вещи: во-первых, он ничего не знает о ней и Ролло, а во-вторых, он непричастен к исчезновению Герлок. Она даже перевела дыхание, посмотрела на огонь в камине. Ролло сейчас не главное. Главное, где ее дочь. Ведь если она не в руках Гизельберта, то, возможно, не все еще потеряно.
Эмма постаралась взять себя в руки. Спросила почти спокойно:
– Осмелюсь полюбопытствовать, каким образом здесь оказались вы, принц? Ведь, насколько мне ведомо, вы должны находиться сейчас в Меце, за много лье отсюда.
И пока говорила, сама нашла ответ. Догадалась, что Гизельберт и был одним из тех, с кем беседовал канцлер Ратбод в соборе. Лишь заметила принцу, что он взял на душу грех, осмелившись совершить мятеж в час божьего перемирия, наступающего на время великих религиозных празднеств.
Гизельберт лишь пожал плечами.
– За меня будет кому замолить сей грех. Сам папа, ответив на мое послание, поддержал меня, когда я сообщил, что старый Ренье Длинная Шея готов передать лучшее из христианских владений дочери блудливой женщины, нагулянной неизвестно от кого.
Папа римский! Гизельберт играл наверняка. Он заручился поддержкой самой влиятельной особы в Европе. Недаром канцлер Ратбод поддержал его.
– Дворец сейчас в моей власти, – мягко улыбаясь, продолжал Гизельберт, – мне не составило труда захватить его, пленив всех, кто в нем находился: короля, Ренье, заносчивого выскочку Рикуина. Остальные же готовы подчиниться силе и признать меня главой Лотарингии. Особенно когда вы примете мою сторону и огласите, что я имею более прав на трон герцогства, нежели ваша дочь. Ведь вы не откажете мне в подобной любезности, очаровательная Эмма? Наши желания ведь всегда были согласованны, моя красавица.
163 
