Особенно,... 
18 
— Джекки, — умоляюще посмотрел на нее Мартин. — Я не умею кататься на коньках. Может быть, ты придумаешь какое-нибудь менее экстравагантное развлечение?
— Экстравагантное? — хихикнула Джекки. — Да ты правда как старик, мистер Ламберт. Если прокатишься со мной на коньках, выберем кольцо. Если нет — нарушу твои глупые стариковские традиции.
— Хорошо, — рыкнул на нее Мартин. — Поехали в твой «Мемфис».
Началось с того, что Мартин полчаса пытался завязать шнурки на коньках. Он как будто нарочно оттягивал время — к восьми Джекки должна была быть уже в «Слепой сове», а им еще предстояло купить обручальные кольца. В конце концов уже обувшаяся Джекки не выдержала и, подъехав к незадачливому конькобежцу, сама затянула ему шнурки.
— Эх ты, чепушила! — насмешливо покосилась на него Джекки. — Не можешь даже шнурки завязать, а жениться уже собрался!
Мартину было не до шуток. Едва поднявшись со скамейки, он чуть не упал, и только вовремя подставленная рука Джекки, оказавшаяся удивительно крепкой, спасла его от падения.
— Я же говорю, чепушила! — расхохоталась Джекки. — Держись за меня, может повезет, не свалишься.
— Черт бы тебя побрал с твоими причудами! — в сердцах выругался Мартин.
Вместо того чтобы обидеться, Джекки просияла.
— Где же твои хорошие манеры, мистер Ламберт? Замерзли на льду?
— Считай, что так, — буркнул он, ругая себя за несдержанность. — С тобой даже ангел лишится крыльев.
— Это ты о чем?
— О том, что ты и святого выведешь из себя.
— Странно, Боб не жалуется.
— Ты и Боба поставила на коньки?
— Он и так на коньках, — со вздохом ответила Джекки. — Иной раз так напьется, что ноги переставлять не может.
— Да, повезло тебе с дядюшкой, — пробормотал Мартин, пытаясь сдвинуть ноги, разъезжающиеся в разные стороны.
— Между прочим, повезло. Боб клевый. И не такой чокнутый, как твоя тетка, которая заставила тебя жениться на мне.
— Она и тебя заставила выйти за меня, — невесело усмехнулся Мартин и так крепко вцепился в руку Джекки, что ей стало больно.
— Что за фигня, Марти? Я сказала — держись, а ты мне руку собрался оторвать, — зашипела на него Джекки.
— Могу вообще не держаться. — Он отпустил руку Джекки и тут же пожалел об этом, потому что, потеряв равновесие, шлепнулся на лед.
— Ха, чувак, ты свалился! — Джекки показала на него пальцем и расхохоталась.
Ни капельки жалости, ни тени сострадания. Мартин даже обиделся, глядя в эти искристо-синие глаза, лучащиеся от смеха. А смеялась-то она не над кем-нибудь, а именно над ним, Мартином.
Он прикрыл глаза, сделав вид, что ему очень больно, и простонал:
— Джекки, боже мой. Такая боль. Я, кажется, ногу сломал. — Он сделал вид, что пытается подняться, но тут же снова рухнул на лед. — Нет, Джекки, я не встану.
Смеющееся личико мгновенно посерьезнело, а лучисто-синие глаза испуганно округлились. Мысленно Мартин хохотал до колик, но при этом старательно изображал раненого солдата.
— Марти, ты что? Тебе очень больно? — Джекки опустилась на колени и склонила над ним свое личико, обрамленное пепельными кудряшками. Личико было маленьким и испуганным как у ребенка.
Мартин подумал, что, если бы не знал, сколько ей лет, и впрямь решил бы, что ей не больше шестнадцати. Раскрасневшиеся щеки, тонкая, почти прозрачная кожа на веках, эти полыхающие синие глаза на пол-лица — в эту минуту ее взволнованное личико показалось Мартину почти красивым.
Ему все-таки удалось провести эту девчонку! Он уже давно не чувствовал такой сумасшедшей, суматошной радости, вызванной к тому же сущей ерундой. Он еще раз заглянул в эти огромные искристо-синие глаза и внезапно вспомнил о том, что еще молод, совсем молод. О том, что он старше Джекки всего-навсего на несколько лет. О том, что он хочет звонко рассмеяться и сказать ей, как ловко ее одурачил. О том, что ему безумно, до зуда в руках, хочется схватить ее за узенькие плечи и повалить на ледяную плоскость катка.
Мартин и сам не понял, как это получилось, но уже через несколько секунд визжащая и хохочущая Джекки уже лежала на льду, под ним, и барахталась, как утопающий, в его крепких руках. Сам Мартин тоже хохотал и чувствовал себя так, словно его щекочут изнутри. Это давно забытое ощущение до того его поразило, что ему даже показалось, будто хохочет и резвится как дитя вовсе не он, а какой-то другой, плохо знакомый ему Мартин, внешне очень похожий на него самого.
18 
