190 
Как бы что-то от неё перетекало и оставалось уже в его обладании.
Померещилось?… Как это теперь точно знать? Стало его в постели крутить. Курил. Вдруг вот – понадобилась ему эта женщина! Ещё видеть, ещё говорить? да нет, не для консультации, что уж такое она могла ему сказать? А – понадобилась. А – загорелось.
Странно, но Георгию как-то сравнить было не с чем: правильно ли он понял? А может быть – это только сочувствие политическое к его речи, и можно в такой просак попасть?…
А если, правда, всё это в её глазах было – тогда нельзя не продолжить, это слишком необыкновенно! Но – как?… И – что тогда будет?… Крутило, палило – куда там до сна! И – почему-то она не замужем, сказала Веренька. Бесцельное, счастливое, полыхающее возбуждение! Долго лежал Георгий, даже не ища сна. А утром, прежде чем куда собраться, прежде чем определить и понять приложенье своих сил, так не много времени имея на поиски в Петрограде, – едва дождался приличного времени для телефона, но первому не Гучкову, а – ей.
Вчера никак не предполагалось – звонить ей на другое же утро. “Вот вам мой номер” – то есть вообще на все эти дни, пока он в Петрограде. А сейчас перед коричневой настенной коробкой аппарата расходился Георгий в двойном волнении: и – что неудобно так быстро, так сразу, и – скорей, пока она не ушла на лекции!
Дома! И нисколько не удивилась. А мелодичный голос её оказался в телефоне и вовсе пением нежным (или так она разговаривала именно с ним?). Телефон как убирал всё, что было в её голосе разговорного, и подчёркивал певучее.
– …Вот и пригодился ваш номер раньше, чем я думал.
– Я очень рада.
Так и затягивало к ней туда, в трубку.
– …Как-то мы вчера с вами… не договорили. Такое ощущение.
– У меня тоже.
– А так как я в Петербурге буду всего недолго… Вы бы не разрешили увидеть вас ещё?…
– Чудесно. Сегодня вечером и приезжайте. Посмотрите, как я живу.
Превосходно! Как охотно пригласила сразу.
Но – Гучков?? Но если теперь Гучков и назначит на этот же вечер?
Держал трубку – и боялся: услышать прямо и сразу Гучкова, а тот назначит ему на сегодняшний вечер!
Но к счастью: Александр Иваныч ещё в город не вернулся.
Да пожалуй, Ольду Орестовну и вернее повидать раньше: она так убеждённо говорит обо всём, интересно её доспросить.
А днём пока – сходить ещё по делам и поручениям, в министерство и в Главный Штаб.
Сколько же, сколько тут сидело полковников и генералов, и как уверенно судили обо всём, ничего не видав. Когда-то в молодости задорился на таких Воротынцев, теперь отсердился: сами места рождают таких себе и людей.
А весь день внутри – упрятанная своя, как в шелковистом коконе, никому не открытая радость: вечером – к ней! вечером – к ней! И даже: как он мог ехать в Петербург, не предчувствуя подобной встречи?…
Ещё ему надо было в Общество ревнителей военных знаний, там в журнале будут статью его печатать, – но это уже не успевается, завтра.
Извозчик для офицера, да ещё старшего, всегда несётся изо всех, не спрашивая, нужно ли ему так скоро. Но сейчас и самому – приятно мчаться. И опять, как вчера, и не так, как вчера: вольный длинный Троицкий мост, с редкими парами тройных фонарей. От твоей езды обращаются ростральные колонны вокруг Биржи. И башни Петропавловки, и едва различимый в тёмном небе ангел.
На гонком рьяном извозчике – по виду такой уверенный прибородый полковник, в папахе чуть набекрень, победно мчался по сырым осенним мостовым. А внутри уверенности не было, она с утра упала. Была опасность смешать дружелюбие Ольды Орестовны и собственную расположенность с… с…
И снова – Каменноостровский проспект, опять близ Шингарёва. Да, днём и думать забыл: революции – так ведь и нет в Петрограде, революция никакая не случилась. Нарядный проспект – к увеселеньям островов. Круглая площадь около Ружейной, говорят: её вид – вполне скандинавский.
Можно – никакого шага не делать, тогда и не ошибёшься. Но – уже раскалился, а дни – утекают меж пальцев. Такие встречи бывают в жизни – раз? два? Или вообще не бывают.
Чёрно-белый причудливый, с башенками, дом на углу Архиерейской, во время Воротынцева, кажется, его не было. Как модно строятся здесь, не похоже на классический Петербург.
Если днём и видны – хвосты, недостатки, то к вечеру всё украшено электричеством, кинематографы, кафе, витрины – с фруктами, цветами.
190 
